Вскочив вслед за ней, Алёна толкнула её в плечо, заставляя вновь опуститься на прежнее место.
— Мне-то уже тридцатник светит, и одна голь перекатная попадается. А если и встретится кто посолиднее, так поматросят и бросят. Хорошо, если без залёта. Уже три раза скоблили! Вроде и идёт череда мужиков, провались они! А вместе с ними и слава, которая бежит уже впереди меня. И отказывать становится нелепо. И жениться никто из них не предлагает. А зачем? Когда можно и так. Куда тебе, дуре, меня понять, если ты даже не в состоянии увидеть очевидного: тебе выпал шанс на миллион, а ты нос воротишь…
— Алён, — перебила Влада её пылкий монолог, — скажи честно, тебе мой муж заплатил, чтобы ты расписала мне в красках все его достоинства?
Алёна лишь фыркнула, заскрипев от злости зубами.
И в этот момент дверной звонок разразился нетерпеливой трелью…
— Ну вот и всё, — резюмировала она.
Метнув на неё взгляд, Влада только сейчас поняла, как глупо она попалась! Осознание произошедшего пришло не постепенно, как должно бы, а накрыло так резко, что она чуть не захлебнулась от горечи.
Входная дверь, которую Алёна не потрудилась запереть, беззвучно отворилась, и трое бритоголовых молодцов ввалились внутрь, поглядывая на Владу с весёлым озорством.
— Почему? — глухо поинтересовалась она у любовницы своего мужа.
Вместо ответа Алёна поднялась со своего места и отошла в сторонку, предоставляя им возможность для манёвров. Ловушка захлопнулась: замкнутое пространство, и три мужика, пришедшие по её душу.
— Ну вставай, что ли, — нарушил молчание один из них, с глазами навыкате.
А так как Влада даже не пошевелилась, он лишь тяжко вздохнул и посторонился. Типы же за его спиной сгруппировались, обступив полукругом, и скрутили её, что называется, в бараний рог, заведя руки за спину и фиксируя их. В запястья впилась сталь и, якобы этого было мало, на голову натянули какой-то пыльный мешок. Было страшно. Очень! Влада забилась в чужих руках, её блузка задралась, оголяя полоску живота, и она почувствовала, как что-то холодное коснулась её бока.
— Тихо, тихо, кобылка, — по голосу она узнала пучеглазого, который, видимо, в этой троице был главным.— Пером в печень хочешь? Нет? Вот и не зли нас, а то мы ребята нервные.
С этими словами её с двух сторон взяли под локти и потянули на выход.
Говоривший же остановился в дверях и вынул из кармана коробочку с логотипом известного ювелирного бренда, при виде которой Алёнины глазки засверкали, точно два алмаза.
— Благодарность от шефа, — мужчина улыбнулся и протянул ей коробочку, которую она практически вырвала из его рук.
Как только за ним закрылась дверь, Алёна ужом подскочила к зеркалу, чтобы примерить обновку. Серьги были божественно красивы! Замочек, правда, открывался с трудом. И колышек был слишком острым — оцарапал ухо. Но это ерунда. Зато как красиво они смотрелись на Алёне! Ещё минут пять покрутившись перед зеркалом, она направилась в комнату. Её клонило в сон, веки налились свинцом, а голова стала будто чугунной! Она легла в постель и перед тем, как её глаза навсегда закрылись, ещё раз потрогала новые серёжки.
«Девки обзавидуются», — пронеслось в её белокурой головке. Алёна ещё раз улыбнулась и крепко уснула, чтобы больше никогда не проснуться.
# # #
Толкнув Владу на какой-то стул, ей сперва развязали затёкшие руки, которые она тут же принялась растирать. Наконец, сдёрнули и мешок.
— Ну здравствуй, Лялька. Давай знакомиться ещё раз. Я Лёха, — произнёс её персональный кошмар.
Вернее, один из её кошмаров. Сдувая волосы с лица, она затравленно огляделась. С этим типом они были одни… в пустом зале ресторана?!
То и дело её взгляд останавливался то на Лёхе, то на двери за его спиной. И вроде бы ничего в ней нет особенного, без грамма косметики, на вид девочка ещё. Сидит вся растрёпанная, волчонком на него смотрит своими удивительными глазами цвета неба. Красивыми глазами, завораживающими. А от линии её губ у него крышу срывало.
Хотя внешность тут ни при чём. Здесь другое. Во взгляде? В манере двигаться или в мимике? Вот сейчас она повела плечом, заправляя непослушную прядь за ухо, и уголок её губ нервно дёрнулся. Лёхе это показалось сексуальнее любых ужимок гламурных красоток. В ней чувствовалась порода. Во взмахе руки, в повороте головы было что-то неуловимо притягательное. Без всякого кокетства и ужимок это цепляло похлеще умелого женского соблазнения.
Тем временем к столику, виляя бёдрами, подошла официантка. Подняв на неё взор своих по-детски ясных глаз, Влада посмотрела на неё с надеждой и произнесла громким шёпотом: