В этот же миг снизу послышался условный сигнал.
Саид круто развернулся, и глухой хлопок отозвался жжением у основания шеи. Перед глазами всё поплыло и улыбка Влады, которую он сохранил в своих мыслят, начала меркнуть. Пол стремительно приближался, пока не ударил его по лицу.
— Полюбовничек пожаловал, — прокаркала Елизавета Дмитриевна, тут же разразившись скрипучим смехом. — Ничего другого я от этой шалавы не ожидала…
Щелчок предохранителя взорвал ночную тишину, и женщина почувствовала, как дуло пистолета уперлось ей в затылок. Горло сжалось, и она с трудом сглотнула слюну.
— Не гасить… — прохрипел Саид.
Прежде чем выпасть из реальности, он дрожащий рукой дотянулся до торчащего из его шеи шприца с транквилизатором* и отбросил его прочь.
Аккумулировав последние силы, попытался подняться и тут же рухнул назад. Онемевшее тело едва ли его слушалось, а тьма перед глазами распространялась с бешеной скоростью.
— Как скажешь, — отозвался Данила и ударил женщину рукоятью по голове, отчего та рухнула на землю.
— Ты цел? — приблизившись, он бегло осмотрел друга на предмет видимых повреждений.
— Цел, — отозвался он сквозь зубы, ругая себя за глупость. — Чёртова баба!
— Внизу чисто, — в дверном проёме показалась Лёхина голова. — Там только охрана. Была.
Его взгляд в скудном освещении предрассветного марева выхватил лежащего на полу Саида.
— Отдыхаешь, брат? — хмыкнул он. — А ты хотел один на дело идти.
Речь идёт о ружье-транквилизаторе* — пневматическое ружьё, которое стреляет специальными дротиками с транквилизаторами или другими препаратами. Может использоваться для обездвиживания животных или вакцинации. Дротик представляет собой шприц, который при попадании в тело животного вводит внутримышечно препарат.
Глава 24.
Эта была самая долгая ночь в моей жизни… и самая страшная…
Прошло уже довольно много времени с тех пор, как он ушёл, а в душе поселилось нечто более чёрное, чем окружавший меня мрак. Тёмная комната, наполненная безмолвием, подавляла, мешала дышать, думать и жить, словно сквозь её стены просачивался невидимый, смертоносный газ.
Что-то пошло не так! Он давно уже должен был вернуться!
Неведение и невозможность повлиять на происходящее были ещё хуже ожидания и тошнотворного страха, что не отпускал ни на минуту. А ещё мучительно ныла совесть. Ведь свою роль я сыграла на отлично — нашла в его броне слабое место, по которому и ударила. Каждый выживает как может — это факт! Приоритеты даны чётко — это тоже факт. Ещё один факт: Влад прав, я действительно бездушная стерва. Только почему же тогда так больно и так нестерпимо жжёт в груди? Ведь всё было ясно с самого начала!
Время тянулось неизбежно и мучительно долго! Прислушиваясь к звукам чужого дома, я то и дело бросала взгляд на часы, а вскоре и вовсе практически не отводила глаз от секундной стрелки. Чтобы хоть как-то скоротать время и не поддаться панике, я решала в уме ситуационные задачи по факультетской хирургии:
«…Больной 60 лет. Температура – 37,2°. Озноба не было. При пальпации живота – болезненность в правой подвздошной области, где определяется уплотнение размерами 7?8 см с нечеткими границами, болезненное. Симптом Щеткина-Блюмберга слабоположительный. Симптомы Ровзинга, Ситковского положительные. Лейкоцитоз – 10.2?10/9/л.
Предположительный диагноз?
— Острый аппендицит, аппендикулярный инфильтрат, — прошептала я вслух
Какое заболевание следует исключить?
— Рак слепой кишки.
Лечебная тактика и обследования?
Без перерыва прокручивая в голове всё новые экзаменационные вопросы, я не заметила, как за окном забрезжил рассвет. Сомнений больше не осталось никаких — он не справился. А я проиграла! Что означало только одно — пора возвращаться домой.
Проглотив горький комок, я неспешно поднялась с кровати. Платье лежало на полу и, машинально к нему потянувшись, я тут же отдёрнула руку — меня словно разряд тока пронзил, стоило лишь к нему прикоснуться. Слишком памятными оказались воспоминания, с ним связанные. Осознание своей вины в случившемся на секунду затмило даже горечь поражения. Ноги подкосились, я плюхнулась назад на постель, опустив голову на колени, полностью погружаясь в своё отчаяние. Что же я натворила!