— Да, — только и сказал Инфион.
Далее, слова услышали звук, после которого решили спрятаться где-то поглубже в теле Инфиона, запереть все замки и повесить на двери, черные входы, выходы, и даже дверцу для кошки огромные, свинцовые цепи, желательно зачарованные охранным заклинанием (если такое, конечно же, существовало).
Клац. Клац.
Вообще, этот звук мог значить что угодно — трости любили многие, да и к тому же, протезы вместо ног никто не отменял. Но троица могла сопоставить все кусочки пазла, и догадаться, что этот звук значит в данный момент.
Точнее, кого он значит.
Платз показался на горизонте. Он появился как чудище из-под детской кровати, как монстр из шкафа — ожил, воплотив в себе самые жуткие, спрятанные на сусеках души страхи.
«Как бы мэр» заметил три фигуры и, улыбаясь во весь рот, помахал им свободной рукой.
— А вот теперь — в переулок! — попытался крикнуть Инфион, но в звуках остались лишь ошметки былой славы.
Троица ринулась в сторону, завернув на узкую улочку, словно совсем позабыв о гомункулах.
Но только вот твари ни о чем не позабыли и, заметив изменения магического следа, ринулись туда же.
Платз прибавил шагу.
Они бежали, делая бесчисленное количество поворотов — переулок сливался с другими, сплетался, как вены, как ветки на старых деревьях в густой чаще. В этой чаще Златногорская троица была белками, а гомункулы, бежавшие по следам — псами, готовыми порвать добычу ради забавы.
Мир замер — метафорически.
Впереди раскинулась стена. Не такая большая, чтобы не перелезть, но смысла в таком пируэте не было — гомункулы продолжили бы преследовать их. К тому же, твари подобрались слишком близко, злобно оскалившись, насколько это можно было сделать постоянно меняющим форму выродкам. Троица прижалась к стене.
— Мы могли бы догадаться, что такое произойдет, — прошептал Инфион.
— Могли, но не догадались, — ответил появившийся Платз, встав чуть позади розовых гомункулов. — Хорошие твари, а?
Этот вопрос был задан воздуху.
— Я уже говорил, из-за чего зол на вас, — улыбнулся «как бы мэр» и обнажил клинок, спрятанной в трости. — Так что, обойдемся без прелюдий, эпилогов и увертюр.
Желание перелезть стену соблазнительно лелеяло разум троих, но гомункулы были готовы броситься на свою добычу в любую секунду.
— И ради этого надо было плыть на край света? — ядовито нахмурила брови Лолли.
Платз ещешире улыбнулся.
— Вы знаете, что значит мечтать. Любой знает. И вы лишили меня мечты, так что это — дело принципа. Как и желание стать законным мэром, — блондин поправил очки. — Что бы вы сделали с теми, кто разрушил мечту всей вашей жизни?
— Не стали бы их убивать!
— Ну, — пожал плечами Платз, — как вы могли заметить, я люблю решать проблемы ра-ди-каль-но!
И тут мир перевернулся.
Что-то сотрясло всю ткань мироздания для гомункулов, и они увидели, как потоки магии, обычно нитками идущие через пространство, сплетаются в огромный клубок. Все затряслось, и они, с визгом, который напоминал тот, что издают резиновые уточки в ванной, начали растекаться в лужицы безжизненной и липкой жижи.
Магическая тряска не прекратилась, и Инфион схватился за голову, чувствуя что-то неладное больше остальных.
Этот момент стал спасительным.
Пытаясь преодолеть головную боль, вся троица кое-как забралась на стену и спрыгнула вниз с другой стороны.
Работник Бурта неудачно приземлился и побежал дальше со всех ног, немного прихрамывая и шатаясь из стороны в сторону. Ромио и Лолли следовали рядом, но шатались не так сильно.
Через некоторое время, оправившись, Платз посмотрел на лужицы, в которые превратились гомункулы, а потом взглянул на стену.
Блондин улыбнулся и, даже не разозлившись, пошел обратно.
— Все равно вы никуда не денетесь, — шепнул он и, клацая тростью, неспеша направился вон из тупика.
Спешка тут был совсем ни к чему.
Супримус спускался по винтовой лестнице, попутно избавляясь от магических аномалий. За ним, немного неуклюже, как человек, считающий ступеньки своим злейшим врагом, шагал кто-то еще — с животом на выкат, в золотом, словно сотканным из очень тонкого слоя этого драгоценного метала балахоне, который не скрывал его пуза, и каком-то подобии капюшона.
— Магические землетрясения как-то зачастили, — заметил тот, неуклюже переваливаясь вниз.
— Мне это не нравится, — басисто ответил Супримус, превращая еще одну аномалию в мрачный огонек, — на этот раз, оно было каким-то особо сильным.