Естественно, что в связи с этими рассуждениями вставал вопрос о России, о русских. Кого же, как не Питера Устинова, спросить об этом? Ведь среди его предков были и русские. Один из его прапрадедушек был венецианским музыкантом, другой— директором сельской школы в 100 километрах к югу от Парижа, третий — швейцарским бюргером, четвертый жил в Эфиопии и, наконец, пятый был волжским помещиком. Питер Устинов оказался англичанином по чистой случайности. Его отец, Иона фон Устинов, работал некоторое время корреспондентом одного немецкого информационного агентства в Амстердаме. Путешествуя по России, он встретил и полюбил Надежду Леонтьевну Бенуа. В Петрограде Устинов и Надя Бенуа обвенчались. Когда Иону перевели в Лондон, Надя последовала за ним. Среди родственников Питера Устинова, которые оказали влияние на формирование его характера, мы находим таких известных людей, как Александр Бенуа, художник, историк искусства и художественный критик, Сергей Дягилев (дядя Устинова), театральный и художественный деятель, создатель (вместе с А. Бенуа) объединения «Мир искусства», Катерино Кавос, композитор, один из создателей первых русских опер (прапрадедушка Устинова), наконец, Платон Устинов, канадский художник (дядя Питера).
Охотно, с явным удовольствием Питер Устинов говорил о России, о Советском Союзе. Он бережно хранил в памяти и в сердце все, что узнал о своей «второй родине» от отца, матери, родственников, и сам много раз бывал в нашей стране. Своими наблюдениями о русском характере, его особенностях П. Устинов поделился в книге «Моя Россия», вышедшей в Англии. Он считает, что этот народ способен на огромные общие усилия, при которых личное приносится в жертву общему делу, на горячую любовь к природе, что русские исключительно поэтичны[17].
— Если вы хотите знать больше о Советском Союзе, о русском характере, о том, как я, представитель западной культуры, понял их, — сказал во время одной из встреч на Филиппинах Питер Устинов, — можете взять «Мою Россию».
Прослеживая развитие «пробудившегося гиганта», автор книги делится своими раздумьями об особенностях русского характера, системе социализма, преобразившей жизнь нашего народа, месте СССР в мире, международной обстановке, сложившейся к настоящему времени. Прежде всего он разоблачает полную несостоятельность раздуваемого буржуазными средствами массовой пропаганды мифа об «угрозе с Востока». Советский Союз сейчас и Россия в прошлом никогда не были источником «военной угрозы и агрессии», подчеркивает автор, напротив, этой многострадальной стране постоянно приходилось отражать попытки вторжения извне. В подтверждение этой мысли он приводит многочисленные исторические факты, рассказывает о героической борьбе русского народа против армии Наполеона, о Крымской войне, первой мировой войне, об иностранной интервенции в Советскую Россию в годы гражданской войны и борьбе советского народа против немецко-фашистских захватчиков в Великой Отечественной войне. «Неужели нужны еще какие-то доказательства, — спрашивает он, — того, что русским следует находиться в состоянии постоянной готовности, а не уповать на добрые намерения Запада? Имеется гораздо больше аргументов в пользу искренности русских, заявляющих о стремлении к миру, чем в пользу доброй воли Запада. Свидетельством этому — скорбное молчание несметного числа павших. За последние двести лет Россия перенесла страдания в масштабах, неизвестных другим народам. Незванными гостями на ее земле побывали французские, британские, немецкие, польские, австрийские, итальянские, румынские, шведские, турецкие, японские и американские войска. И что же, теперь она планирует завоевание мира?»[18].
Автор высказывает мысль, весьма близкую и понятную филиппинцам, о том, что не Запад, а Советский Союз должен постоянно чувствовать военную опасность, которой чревата для него сейчас стратегическая ситуация в мире.
Взять, например, сеть американских военных баз-у границ Советского Союза, отмечает он. Какие чувства испытывали бы американцы, окажись по аналогии военные базы другой стороны, скажем, «на юге Канады, вдоль большей части мексиканской границы и в различных районах Карибского моря?.. Стоит ли удивляться тому, что Советский Союз делает все возможное в нынешних условиях, чтобы не быть застигнутым врасплох?.. Те, кто считает, что вооруженность Советского Союза превосходит его нужды, полагают, что честь и моральные устои западного союза вне всяких подозрений. Однако не существует никаких исторических или этических оснований, которые убеждали бы в этом русских. С их точки зрения, Запад предпринимает максимальные усилия, чтобы оказать на них военное и экономическое давление с целью затормозить развитие СССР и держать его в положении обороняющейся стороны»[19].
Давая оценку международной обстановке, Питер-Устинов замечает, что политический курс, который США навязывают своим союзникам, встречает отнюдь не «единодушную поддержку». В этой мысли он утвердился и здесь, на Филиппинах, где, несмотря на американское засилье, все громче и громче звучит голос протеста против авантюристской политики Пентагона.
Вскоре после визита Устинова на прилавках книжных магазинов Филиппин появилась «Моя Россия». Книга имела огромный успех и была раскуплена мгновенно. Позиция автора, внимательного, объективного, непредвзятого наблюдателя, помогла многим филиппинцам «проникнуть в тайны русского характера, — как отметил один из журналистов, освещавших пребывание на Филиппинах Питера Устинова, — увидеть его весьма привлекательные черты и убедиться, сколь нелепо приписывать терроризм русским, сколь дико представлять его как стержень и основу русской души». На Филиппинах благодаря Питеру Устинову еще раз увидели и ощутили нелепость мифов о советской военной угрозе еще раз поняли, откуда на самом деле она исходит.
Филиппинцы внимательно следят за деятельностью и выступлениями Устинова. Однажды в одной из передач манильского телевидения, озаглавленного «Против ядерного безумия», были приведены слова, сказанные на встрече участников Иссык-Кульского форума с М. С. Горбачевым: «Есть принципы личной гигиены, они хорошо известны. Если поранишь палец и не вылечишь рану, то заболит кисть руки. Если не начать лечить, зараза пойдет по всей руке, до плеча, а если и это проигнорировать, то можно и умереть. Теперь, очевидно, надо всем довести до сознания, что человечество требует от нас такого же отношения, как и наше собственное тело. Если ты живешь на ладони у судьбы, то не надо думать, что люди, которые живут на пальцах ноги, очень далеки от тебя»[20].
ХИРУРГ «ИЗ ХАРЬКОВА»
Пожарник умирал. Медицинская сестра, глядя на изуродованного человека, плакала. Ио сделать ничего не могла, точнее, не имела права: прежде чем разрешить внести носилки в приемный покой, она должна была потребовать деньги за лечение или хотя бы залог. Денег ни у отца пожарника, ни в кассе пожарной части не было. У тех, чье имущество спасал от огня человек, деньги имелись. Чек в оплату за использованную на тушение воду был выдан немедленно. А больше — ничего. Перед умирающим захлопнулась дверь в спасение, в жизнь. Его возили из больницы в больницу, но везде — одно и то же: большинство филиппинских больниц — частные. И вот тогда кто-то из отчаявшихся родственников вспомнил: «Есть же хирург из Харькова! Немедленно к нему!»
Это была сенсация. Спасти человека, который потерял более семидесяти процентов кожи! Да еще после того, как с момента «поражения огнем» прошло без всякой помощи пострадавшему слишком много времени. К тому же врач не потребовал денег перед тем, как взялся за скальпель. Вот почему на другой день к Рене дель Кастильо-Валерио ринулись журналисты. Надо отдать должное большинству из них: залогом успеха они сочли не только мастерство хирурга. Хотя и оно удивляет: ведь Рене всего тридцать лет. Дело в том, что среди части современных «сыновей Эскулапа» на Филиппинах господствует дух наживы, своеобразного социального и духовного эгоизма. Поэтому, подчеркивая благородство Рене, бескорыстие, самопожертвование, газетчики вспомнили немало случаев, когда на пороге больниц погибали роженицы и появившиеся на свет младенцы, что за единственную таблетку от боли в животе надо отдать столько, сколько стоит килограмм риса — обед для целой семьи… Конечно, писал один из обозревателей «Буллетин тудей», вся система здравоохранения нуждается в ломке, которая была бы частью общих глубоких социальных преобразований. Но ведь многое зависит и от самих врачей. Сегодня «утечка» медицинских кадров из Филиппин приобрела гигантские масштабы. Остающиеся врачи стремятся взять с больного все, чтобы сколотить себе состояние. «Этому дьяволу наживы, — говорил заместитель директора филиппинского противотуберкулезного общества, — продали души многие выпускники медицинских факультетов. Во-первых, потому что вышли из семей, где этот дьявол был божеством, и, во-вторых, вследствие того что атмосфера многих вузов определяется преподавателями, которые убеждают студентов в том, что врач-де вне родины, что болезни универсальны, наднациональны, космополитичны. Врач, мол, везде нужен, везде полезен, независимо от того, где он врачует, — все идет на пользу человечеству в целом».
20
Запись беседы М. С. Горбачева с участниками Иссык-Кульского форума, — Коммунист. 1986, № 16, с. 7.