А Кассандра мечтала летать.
Тот солнечный августовский день, когда шестилетнюю Кэсси впервые взяли на военный парад, разделил ее жизнь на «до» и «после». Сияющими глазами смотрела девочка на плывущую по главной улице величественную процессию, и внутри у нее все дрожало от восторга. Жмущийся к стенам домов простой люд, двойная линия застывших оловянными солдатиками гвардейцев, выстроившаяся вдоль тротуаров, пестрящие знатью балконы и галереи, пыль, стелящаяся над мостовой — и драконы! Покрытые блестящей чешуей гиганты, сложив крылья и выгибая шеи, медленно вышагивали под звуки оркестра — по двое, по трое, по одному. Топорщились кверху костяные гребни, били по булыжникам гибкие хвосты, тяжело вздымались укрытые толстой броней бока… А на спинах чудесных созданий, в голубых и синих парадных мундирах, слепя золотом эполет и наградных знаков, неподвижно сидели наездники. Стройные, широкоплечие, с одинаково спокойно-отрешенным выражением на обветренных лицах — смертные боги войны, дети грозного Антара. И одним из первых, на черном драконе, ехал маркиз Д’Алваро. «Дядя! — не в силах сдержать рвущееся наружу ликование, закричала Кэсси. — Мама, папа, смотрите — там дядя Астор!» Барон и баронесса, стоявшие на балконе, рассмеялись. Руэйд Д’Элтара, держащий дочь на руках, поднял ее повыше. «Дядя! — снова крикнула девочка. — Дядя! Я тут!» Ее звонкий голос потонул в грохоте военного оркестра, но дракон маркиза вдруг повернул тяжелую шипастую башку и посмотрел вверх. Наездник, проследив за взглядом зверя, улыбнулся. А потом, вскинув руку в толстой кожаной перчатке, почтительно склонил голову, будто приветствуя не свою маленькую племянницу, а по меньшей мере королеву Геона.
И в ту же минуту, словно по знаку поднятой руки маркиза Д’Алваро, небо над городом потемнело. Толпа на главной улице благоговейно застыла, все взгляды устремились вверх. Ничего не понимая, Кассандра тоже подняла глаза — и у нее перехватило дыхание. На Мидлхейм с востока стремительно надвигался огромный темный клин, похожий на птичий, но слишком крупный и плотный. По мере того, как он приближался, звуки оркестра становились все тише, а глаза Кэсси все больше: это были не птицы. Это были драконы! Такие же, как те, что внизу, и совсем другие — они легко парили над городом, взрезая воздух распахнутыми перепончатыми крыльями и едва не задевая ими шпили высоких храмовых башен. Большие и малые, черные, серебристые и бурые, величественные, как тяжелые королевские фрегаты и юркие, как рыбачьи лодочки, они плыли над столицей Геона, который рождены были защищать. Самые крупные, в центре, шли неторопливо, сознавая свою силу и мощь, а те, что поменьше — легкие и стремительные — летучими мышами кружили вокруг, выделывая в воздухе замысловатые фигуры. Играли солнечные блики на гладкой чешуе, бил в лица наездников ветер, гулко и грозно хлопали огромные кожистые крылья. Дети облаков были в своей стихии. И прекрасней этого зрелища не было ничего!..
Черный дракон маркиза, задрав морду к небу, издал низкий горловой рык — его товарищ, шедший по левую руку, откликнулся точно таким же. Следом подал голос третий зверь, четвертый… Оркестр грянул марш. Свистела и улюлюкала восторженная толпа, взлетали вверх и падали на мостовую цветы, били барабаны, ревели драконы, и сердце Кэсси выпрыгивало из груди, не в силах справиться с острым, доселе неизведанным чувством собственной принадлежности к открывшемуся ей новому миру — миру, где правят небо и крылья. Ничего еще не зная о нем, ослепленная и оглушенная, Кассандра полюбила его с первого взгляда.
С того самого дня всё для нее изменилось. Ушли в прошлое куклы и сказки про прекрасных принцесс — остались только драконы. Юная баронесса засыпала с этим словом на устах и просыпалась с ним же. Она рисовала распахнутые крылья на запотевших оконных стеклах; она ловила в саду ящериц и тащила их в дом, надеясь, что хотя бы из одной когда-нибудь вырастет настоящий дракон — чуда, разумеется, не случалось, зато теперь по утрам вместо щебета птиц Д’Элтаров частенько будил пронзительный визг горничных. Изредка наезжавший в столицу дядюшка, которого Кассандра и раньше любила, теперь стал для нее что свет в окошке: стоило маркизу только войти в дом, как племянница прилипала к нему намертво, ловя каждое слово, и оторвать ее от дяди было равносильно подвигу. Домашних учителей юная баронесса слушала вполуха, мыслями витая в облаках, причем в самых настоящих, рвущихся под перепончатыми крыльями, на камине в ее комнате росло и множилось игрушечное драконье войско, книги из библиотеки барона, в которых хоть как-то упоминались эти летучие твари, одна за одной исчезали с полок, чтобы вскорости найтись у Кассандры под подушкой…