Её поразило, насколько трепетным и нежным может быть мужчина, ожидающий рождения сына. Едва ли пылинки с неё не сдувал, везде отправлял с водителем и никогда в одиночку.
Дела фирмы пришлось брать в руки, хотел он того или нет. Разбирался с ними долго, на всё ушло около года. Что говорить про исцеление всех заражённых, кого смогли отыскать. Конечно, и ныне вампиры оставались на улицах, те, кто прятался, скрывая сущность. Их ловили до сих пор. Однако фирма лелеяла надежду рано или поздно покончить с этой заразой. Деньги же, заработанные на «Кормушке», её муж с лёгкой руки пустил на благотворительность. Ксюшу, причастную к нападению на неё, родители лишили наследства, узнав о её махинациях со счетами. Подумать только, воровать у семьи… Конечно, Ден мог поступить с ней жёстче, но, поддавшись уговорам Ники, обошёлся сливом информации матери с отцом.
— Простите, пришлось договариваться о продлении ухода за ним, — Ден прокашливается, почёсывает шею. — Заскучали?
С самого начала они решили: Максу место в больнице, ведь он позабыл абсолютно всё. Неспособный чувствовать, узнать кого-либо из присутствующих… печальная участь. Порой у него случались моменты просветления, но они были слишком коротки. Как постановил суд: недееспособный. Сиделки своё дело знали, а им он в доме ни к чему. Нику при одной мысли выворачивало. Она его не навещала, её потряхивало всякий раз в его присутствии.
Можно заявлять что-угодно о прощении, но есть вещи, которые простить невозможно.
— Всё нормально, — улыбается она, встречая взгляд Дена.
— А вот и нет! — фыркает Светка на отцовский манер. — Вы обещали поехать в парк.
— Не капризничай, — усмехается он, привычно трепля её по волосам.
Дочь хмурится, сбрасывая его руку.
— Мама мне волосы уложила.
— Причёску тебе уже растрепал ветер, — бессовестно замечает он, дёргая её за каштановую прядь. Прав, конечно, хотя мог бы и промолчать.
Светка поджимает губы.
— Ничего не растрепал. Ма, дай расчёску.
Ника жмёт плечами, роется в сумке.
— Держи.
Толку от этого всё равно никакого, через минут пять воздушные порывы вновь картину испортят.
Светка вошла в подростковый период, с каждым годом её характер становился всё вреднее. Ден же не упускал возможности её подначить. Единственным человеком с железным терпением оказалась её мама. У той всегда хватало сил и времени, не говоря уже о способности закончить спор ещё до его начала, умело сменив тему. С операции мама, в принципе, стала гораздо активнее, в том месяце вообще записалась на фитнес.
— Как Женька? — интересуется он, смотря на укутанного малыша.
Сын, узнав отца, издаёт смешной звук.
— Хорошо, — говорит Ника. — Боже, да тебя не было всего ничего. Что могло случиться? — она закатывает глаза, толкает коляску к машине.
— Что угодно, — серьёзно отвечает он, сдвинув брови.
И так из раза в раз. Её уже пугает чрезмерная опека. Может, прошлое так сказалось, потому что она не замечала за ним подобного при знакомстве.
— Брось! Ты сведёшь меня с ума.
— Мы едем или как? — кричит Светка, быстрее всех занявшая место на заднем сидении их внедорожника.
Ника фыркает, толкая Дена локтем в бок. Берёт на руки Женьку, набирающего вес с поразительной скоростью.
— В парк?
— Ага. Поехали, там перекусим. Свете очень понравилось тематическое кафе.
Он кривится, припоминая место. Конечно, посещать заведения с детским оформлением не то чтобы ему нравилось. Ден среди стен, разукрашенных мультяшными персонажами, смотрелся нелепо, надет на нём костюм или же свитер с джинсами.
— Не делай из этого трагедию, — смеётся она.
— Когда она перерастёт фанатизм по героям мультиков?
— Пап, я всё слышу! — возмущается Светка из открытого окна.
Он цокает языком, складывает коляску, загружает в багажник.
Автомобиль трогается с места, оставляя жёлтые больничные стены позади, как когда-то они оставили пережитое.
Грехи не покинут их, как и монстры, несмотря на то, что оба теперь обыкновенные люди. Грехи — часть души, их нужно перекрывать хорошими поступками, но забывать — никогда.
Ника смотрит на его профиль, прижимает сына к груди, за спиной шуршит Светка пачкой чипсов.
Она счастлива простым человеческим счастьем. И никто у неё не сможет это отобрать.