И перекрывавший все это страх за любимого человека. Сковывающий сердце ледяными тисками ужас, когда Ингвара накрыли чары проклятых теней.
— Мы победили, — рассказывала тем временем Гленна, — Кесер Ингвар сразил демона, отправив его назад в Бездну. Риир Брайан получил несколько ран, но ушел на своих ногах. Вас серьезно ранили, но придворный лекарь сказал, что ваши раны заживут, и руки полностью восстановятся.
— А сам Ингвар? — спросила Линетта, — Что с ним?
И будто гора с её плеч упала, когда она услышала в ответ:
— Он жив, но потерял много крови. Его Величество приказал разместить вас в соседних покоях.
Жив! Он жив! Линетта смутно помнила, что лишилась чувств в тот момент, когда Ингвара накрыл поток темного тумана. Она не видела, как он схлынул. Но воображение успело нарисовать ей образ того, как в жутких муках умирал Леланд, — и того, как Ингвар бы разделил его судьбу.
Но все обошлось. Он остался в живых, — и Линетта со всей отчетливостью почувствовала, что он не оставит её.
Что он сдержит свое обещание.
— Придворный лекарь сказал, — продолжала Гленна, — Дать вам это сразу же, как вы проснетесь.
Не нагружая раненные руки, камеристка поднесла к её губам массивный кубок, и принцесса осторожно отпила, чувствуя вкус подогретого красного вина и каких-то трав. Точнее, наверняка не «каких-то», — она почти не сомневалась, что эти травы ей знакомы, — но в этот момент все то, чему когда-то учил её жрец Встречающего, выветрилось из памяти.
Её волновало другое.
— Мне нужно к нему. Отведи меня в покои Ингвара.
Хоть и не допускала она мысли, что Гленна обманывала её, но… сердцем она все равно чувствовала, что только увидев его собственными глазами, сможет быть по-настоящему спокойна.
— Госпожа, куда же вы сейчас пойдете? — всплеснула руками камеристка, благоразумно поставив кубок, — Вы еще слабы после пережитого. Вам нужно лежать и отдыхать.
— Поэтому я и говорю, что мне понадобится твоя помощь, — ответила Линетта, — Я не смогу дойти сама, но ты сможешь меня отвести.
— Но госпожа! — отчаянно воскликнула Гленна, — На вас сейчас даже не получится надеть платье! Подождите хоть, пока сможете твердо стоять на ногах!
— Так отведи меня прямо так! — разозлилась принцесса, — Ты думаешь, меня так сильно волнует, что увидят пара-тройка слуг?
Какие мелочи, право. Тем более что по асканийским меркам её любимые платья и так открывали больше, чем полагалось почтенной замужней даме.
Гленна лишь вздохнула. Не первый год знавшая свою госпожу, она не надеялась её переспорить.
— Допейте хотя бы лекарство, — попросила камеристка.
Стражники у дверей вылупились на неё настолько круглыми глазами, будто впервые в жизни видели женщину в одной нижней рубашке. Да и что они могли рассмотреть? Учитывая, что чтобы не тревожить раненные запястья, ей пришлось упереться в спину Гленны, опершись локтями на ее плечи.
Хотя вот уже глядя ей вслед… кое-что они видеть все-таки могли.
Но ей было все равно.
Покои, где разместили Ингвара, располагались прямо напротив и в принципе, казались зеркальным отражением. Разве что вместо серых тонов местное убранство было выдержано в зеленоватых.
Но это все сейчас было неважно.
Ингвар лежал на спине, бледный как молоко, и сложенные на груди руки вызывали безотчетную и пугающую ассоциацию с покойником в гробу. Однако к счастью, едва дверь отворилась, он открыл глаза, мгновенно разрушая это впечатление. И хоть блеклым было их свечение, кесер слабо улыбнулся:
— Лин…
— Ингвар! — Линетта обрадовалась настолько, что смогла приблизиться без помощи Гленны, — Ты в порядке?..
— Что со мной сделается…
Но скривившееся лицо выдало его, наглядно дав понять, что бравада эта была во многом ложной.
— Зачем ты пришла? — спросил он, — Тебе нужно отдыхать. Восстанавливаться после ран.
Линетта аж обиделась от такого вопроса. Всю дорогу от одних покоев до других она обмирала от страха, что сейчас все окажется ложью, представляла себе, что сейчас увидит сожженный скелет или не увидит вообще ничего, а он… Заявляет ей, что она зря пришла?!
— В смысле, «зачем»? — возмутилась она, — Мне нужно было увидеть, что ты жив. Что меня не обманывают. Что ты не сгорел в адовом пламени.
— Ты… беспокоилась за меня?
И столько искреннего недоумения было в этом вопросе, что она аж запнулась, и резкие слова застряли у неё в горле.