Она не смогла сказать. Слова по ним били плетью, становились обжигающим раскаленным железом в горле.
- Ты думала, что я?.. – Роман даже усмехнулся, но как-то безрадостно.
- Да я растерялась, я не знала, что делать и как ты это воспримешь!
Он понял ее страхи. Но не мог поверить, что вел себя настолько неправильно, не вызывал доверия, не заслужил искренности.
- Мы оба хороши, – сказал Роман и поднял ее за руки. – Не сиди на полу, пусть и лето, но все же.
Ольга села к нему на колено и начала расстегивать пуговицы на рубашке, чувствуя, как увеличивается его член у нее под бедром. Именно сейчас это и нужно было ей, не разговоры, не выяснения отношений, а то, в чем они всегда были ближе.
Роман притянул ее за затылок и поцеловал. Нет, не просто поцеловал. Он просто издевался над ее губами, то кусая их, то играя языком, то жестко вторгаясь, то оставляя всего лишь легкие прикосновения, за которыми Ольга тянулась, надеясь получить новую порцию. Руки блуждали по телам. Его – аккуратно, ее – до боли сжимая.
- Идем? – вопросительно предложила Ольга.
- Мы в прошлый раз не опробовали кухонный стол, – ответил Роман.
Но они понимали, что еще не все решено, не все договорено, а впереди самый тяжкий труд – научиться быть вместе, доверяя друг другу. А люди, которые по жизни были одиночками, вряд ли когда-нибудь поймут, что это. Как до конца открыться другому человеку?
Но мысли уже переместились ниже пояса. Роману не терпелось скорее почувствовать, как она пульсирует, сжимая его внутри, когда кончает, а Ольге – почувствовать его внутри.
Глава 17
Роман подхватил Ольгу, а она закинула ноги ему на пояс. Они хотели друг друга. До боли, до всех недосказанностей.
Но эта извечная фраза…
- Я уже придумал название нового романа. «Любви недостаточно…»
Ольга вздрогнула на минуту, как будто сейчас в одном лице смешались двое.
- Это уже было использовано, – прошептала едва слышно. – И ты думаешь, что нам недостаточно?
Одежда падала на пол, пока они смотрели друг на друга. В этих взглядах было много всего: надежда вместе с недопониманием, страсть с неуверенностью, желание с болью. Им как будто необходимо умирать друг без друга, чтобы снова возрождаться рядом. Быть порознь, чтобы почувствовать, насколько они нужны друг другу.
- Нам достаточно всего, кроме откровений, – сказал Роман, откинув остатки одежды в сторону. – Но я до сих пор не могу принять, что внутри тебя… Черт, как это назвать? Человечек? Ребенок? Но ты же помнишь…
Он не закончил говорить. Просто погладил Ольгу по животу, когда та откинулась на стол, привстав на локтях, и она поняла его мысль:
- Ты боишься из-за того, что я беременна?
Задавать такой вопрос, лежа обнаженной на столе, было неудобно. Роман еще не спешил с ответом, как будто специально медлил, проводя пальцами по груди, животу, ногам.
-Я боюсь из-за того, что…
Ольга не нашла пример, она вообще растерялась. Роман забросил ее ноги себе на плечи, подтянув к краю стола, и аккуратно вошел.
Он с такой едва ли не трепетностью входил в нее, так целовал согнутые колени, так боялся сделать неправильное движение, что Ольга даже растерялась. Она ожидала, что это будет яростно, неистово, грубо. Но она этого и хотела!
Ан нет! Со стороны Романа это казалось испытанием – делать все так. Возможно, впервые в их отношениях просквозили отголоски нежности.
- У меня иногда возникает ощущение, что мы с тобой чокнутые, – сказал Роман, одеваясь.
- А разве нет? – удивилась Ольга, отобрав у него рубашку и обняв.
- Я всегда считал себя нормальным.
- Островский, – короткий смешок, – писатель априори не может быть нормальным человеком, а уж отличный писатель тем более.
- А я отличный? – игриво спросил Роман.
- Лучший, – подмигнула ему Ольга.
Ей нравилось, когда он улыбался, когда был таким… простым, что ли?
- Все нормально? – вопрос прозвучал неожиданно и уже серьезно, а Роман посмотрел так, как будто Ольга вот-вот готова была скончаться.