- Нет, – тихо ответила, не поднимая на Романа взгляда, а ведь могла сказать, что это не его ума дело, и послать к черту. – Были, но давно. Мы почти поженились, – а вот это добавила зачем, сама не поняла.
- И почему он вас бросил? – вырвалось у Островского. А вот это было совсем неэтично, потому что Ольга резко вскинула голову – две складки между сведенными бровями, глаза, казалось, готовы прожечь его насквозь, губы поджаты. Теперь Роман предугадал ее вопрос и, как можно спокойнее, сказал: – Я просто предположил. Извините.
- Оставьте свои предположения при себе, – довольно холодно ответила Ольга, уже жалея, что так необдуманно прокомментировала свои отношения с Олегом. – Может, мы займемся делом?
- Как скажете, – согласился Островский, присев рядом.
«Работать!» – призвала себя Ольга, стараясь не замечать, как соприкасаются иногда их ноги под столом, и надеясь, что он не чувствует, как она вздрагивает каждый раз.
- Я предлагаю добавить немного детализации, пусть сейчас это чаще используется в театральных сценариях, но тогда всем, кто будет работать над кинолентой, станет проще проникнуться.
Несколько часов в сугубо рабочей обстановке – и Ольга снова стала страстной, увлеченной, эмоционально раскрепощенной, отдаваясь делу, как любовнику. Такая она Роману невероятно нравилась, и он подумал, что это было бы одно удовольствие от описания такой героини в романе. Такая яркая, дерзкая снаружи, при этом явно не обделенная интеллектом, но такая немного зажатая, разочарованная в чем-то и несчастная внутри, хоть и пытавшаяся это скрывать от себя в том числе. И ему захотелось узнать, отдавалась ли она хоть одному мужчине так же, как и своим киносценариям, и он это узнает – еще вчера понял. Роману было неважно, что она вчера с нескрываемым скептицизмом отозвалась о любви, потому что ее любовь ему не была нужна – он хотел увидеть ее страсть. Да, Островский был уверен, что у женщин все понятия, связанные с сексом: любовь, страсть, эмоции, влечения – смешивались в простое желание быть рядом с мужчиной, привязать его к себе и впоследствии окольцевать. Но Ольгу он считал умной и понимал, что она слишком горда (если не горделива), чтобы опуститься до банальных женских уловок. Такая не станет вести себя, как героиня бульварных любовных романов, она понимает, что прекрасных принцев в реальности не бывает. А Роман подавно на эту роль не годится.
- Роман Сергеевич!!!
Он поднял на Ольгу глаза нехотя, потому что рассматривал ее колени и часть бедра, открывшиеся, когда она, сидя на стуле, закинула ногу на ногу, и уже прикидывал, как их можно описать.
- Вы меня слышите? – спросила Ольга, удивленно на него глядя.
- Конечно, – улыбнулся Роман. – Я просто задумался. Знаете, как иногда бывает, что накрывает идея в самый неподходящий момент?
Она расслабленно усмехнулась – ей такие моменты знакомы. Или были знакомы.
- Вот смотрите, – впервые на своей памяти Ольга разъясняла многие моменты терпеливым голосом лектора. – Например, с чем у вас ассоциируется образ... допустим Шерлока Холмса? – спросила она, зная, что примеры являются лучшим педагогом.
- Трубка, кокаин, дедукция, – не задумываясь, ответил Островский.
- Вот это детали, создающие образ персонажа. Есть еще детали, создающие перипетию. Например, в «Коде да Винчи»...
- Священный Грааль, – не дал Ольге закончить Роман, а она, кивнув, продолжила:
- Детали, которые объединяют воедино несколько историй...
И снова Островский закончил за нее фразу:
- Наверное, это присуще детективным историям, когда сыщик, объединяя некую вещь или человека, выходит на преступника?
- Именно так. – Она была немного шокирована – пусть он писатель, пусть понимает основу построения сюжета, создание героев, но... Как он может быть таким... Каким? Умным? Понимающим? Схватывающим все на лету?
- Если в первом акте на стене висит ружье...
- ...То в последнем оно должно выстрелить, – теперь Ольга закончила за Романа фразу, процитировав Чехова.