- Съерра, драгоценная моя, как ты? Можешь говорить?
Я открыла глаза и едва заметно качнула головой на подушке: нет, не могу.
- Хочешь чего-нибудь? Пить?
Повторяю движение.
Нет, я ничего не хочу. Мне даже не больно, вот странно. Должно быть, все еще действуют лекарства.
- Съерра...
Да, знаю, тяжело меня такой видеть. Не стоило тебе приходить.
- Тебе, наверное, лучше будет уснуть... Я не помешаю, клянусь. Спи, не бойся, ничто тебе не грозит пока я рядом. Никто и ничто.
Никто, да. И ничто.
Кроме смерти.
Проваливаясь в сон, я слышала его тихий голос, напевающий старую колыбельную.
В следующий раз, едва проснувшись, мне пришлось зажмуриться от слишком яркого света. Ясно, день уже настал.
Коленопреклонная фигура никуда от кровати не делась, и, похоже, с места, за всю ночь, ни разу так и не сдвинулась.
Упорный...
Голова, тяжелая и пустая, поворачивалась с трудом, в затылке ныло. Ощущала я себя лишь немногим лучше, чем до операции... Еще этот соль-терро...
- Уходи. - Голос мой прозвучал отчужденно и сипло.
Мужчина поднялся на ноги, но и не подумал двинуться с места. Покачивался с пятки на носок, разминая наверняка ужасно за ночь затекшие мышцы, но не ушел. Вместо этого я услышала:
- Они не пускали меня. Я пришел - а они меня не пускали.
Непроизвольно у меня вырвался стон, глухой и безнадежный. Весь мир издохнет на драконовом хребте, а Дарсан не изменится!
- Как ты вообще узнал?
Консорт виновато развел руками:
- Был рядом с Омаэлем, когда с ним связались целители. Знакомил Рагаррана и Амори. Твой помощник умный парень, он тут же все мне рассказал, я даже придушить его не успел. А эти и Истаб меня не пускали. К тебе не пускали!
- И правильно делали.
- Съерра!
- Своим присутствием ты не облегчаешь мне жизни.
- Они меня не пускали, драконы их раздери! Не пускали, не говорили что с тобой! - Заорал он, заставив, сморщится от усилившейся головной боли.
- Не ори, а? Лучше позови Истаба.
Дарсан в два шага оказался рядом, наклонился и, в нарушение всех существующих правил поведения, прислонился своим лбом к моему. Зеленые глаза в упор смотрели в мои, я видела в них, хоть и не хотела видеть, столь много необъяснимого и неясного, и в то же время простого и понятного, и еще древнего - как сам мир...
- Съерра что с тобой?
О, со мной все просто отлично. Только ради развлечения я здесь валяюсь, а полутруп изображаю из любви к искусству! Бездна, какой же он иногда... неумный!
- Позови... Истаба.
- Vienn natoel"е, милая, у меня такое чувство, будто я тебя теряю. Совсем теряю, навсегда.
Не зря, ох не зря, про симбионтов говорят, что лучше бы с ними не связываться. Ничего от них не утаишь, ничего не спрячешь, не дракон, так соль-терро увидят твою тайну, разглядят под сотней шелковых слоев ткани, призванной те укрыть. Увидят и поймут.
Так как же вышло, Дарсан, что ты ничего не видишь? Чувствуешь, мечешься, бесишься - и не видишь. Не видишь такого очевидного, ведь кому как не тебе наперечет знать все мои маски?
И ты не прочтешь этого в моих глазах, даже если я захочу. Ты так сильно любишь, что мысль о возможной потере не придет тебе в голову, ты сам ее не пустишь, сам выкинешь за порог, и запрешь двери на девять засовов; твоя душа спаянная с душой дракона, она слишком боится остаться без моей, увы, обреченной.
Поэтому я нашла в себе силы улыбнуться, поднять тяжеленную руку и погладить его колючую, от пробившейся щетины, щеку онемевшими пальцами.
- Дарсан, все хорошо. Мой ментакристалл больше мне не подходил и его удалили. Все хорошо.
Он прикрыл глаза от удовольствия. И конечно поверил, слишком уж хотел поверить.
- Я так рад, милая.
- Позовешь Истаба?
- Он тут к тебе уже не единожды рвался, да я его не пустил.
- Почему?
- Ты же спала.
Лекарь хмурился и с нескрываемым неодобрением косился на моего консорта, стоявшего, скрестив на груди руки, у изножья койки, и всем своим видом демонстрируя, что не собирается куда-либо со своего места трогаться. Истаб не стал спорить.
- Соль-арэо, как вы себя чувствуете? Надеюсь, этот соль-терро вам не помешал, потому что, несмотря на все наши старания его выдворить и уверения в вашей безопасности, он счел возможным ваш покой нарушить, применив против вызванной охраны не самые честные методы.
Мне стало смешно. Маленький лекарь жалуется больной соль-арэо на ее консорта.
- Он не помешал Истаб. Операция прошла успешно?
- Кристалл извлекли и отправили в лабораторию. Утром нам сообщили, что с ним все в порядке, значит, отторжению способствовали иные причины. Вы не ответили на вопрос о самочувствии.
- Голова болит. Слабость. Немного тошнит. Все.
- Хотите есть или пить?
- Нет.
- Позвольте вас осмотреть...
- Конечно.
Я буквально кожей ощутила, как напрягся Дарсан. Ох же... Надо что-то с ним делать. Применим "не самые честные методы"?
- Айон... Возьми меня за руку?
Если он и удивился, то виду не подал, просто тихо подошел и исполнил мою просьбу. Руки у него были ледяные.
Кивок Истабу:
- Приступайте.
Дарсан на миг зажмурился, словно ему было противно смотреть, но оставшееся до окончания процедуры время пристально следил за действиями лекаря. Того же такое настойчивое внимание, казалось, ничуть не смущало.
- С вами все в порядке, - провозгласил он через некоторое время. - Сегодняшний день я бы рекомендовал провести в тишине и покое, желательно, не вставая с постели. Голова будет болеть, с этим ничего поделать нельзя.
Я согласно кивнула.
- Так не пойдет, - рыкнул Дарсан. - Ей больно. Это не порядок. Сделай что-нибудь.
Истаб неприязненно посмотрел в его сторону.
- Не лезь туда, где ничего не смыслишь, соль-терро. Тебе здесь и быть-то не положено.
- Может и не смыслю, - не стал отпираться мой консорт. - Однако, способен понять, что испытываемые моей леди страдания, не принесут ей ни облегчения, ни скорого выздоровления.
- Соль-арэо запрещено принимать такие лекарства. А почему - не твое дело.
- Хватит! - Не выдержала я. - Истаб, спасибо, я предпочитаю отлежаться в своем крыле. Дарсан не задирай лекаря - он во всем прав. Лучше помоги мне дойти до подъемника.
Тот передернул плечами и приказал, иначе этот тон и не опишешь, Истабу:
- Сними с нее... это.
Мне показалось, что маленький лекарь уже на грани взрыва, впервые на моей памяти, но то ли он отлично собой владел, то ли не считал возможным скандалить при мне, то ли вспомнил, что лекарю всегда положено быть сдержанно-холодным - и послушно отсоединил все трубки, вынул иглы из моей кожи, да отвесил мне на прощание глубокий поклон.
Дарсан тут же закутал меня в голубое, в цвет целительского крыла, одеяло, и, не слушая посыпавшихся возражений, подхватил на руки. Спросил только:
- К тебе или ко мне?
- Конечно ко мне! - Вот еще в его покоях я и не болела, глупость какая. Да и мало ли... Из своих я его в любой момент выгоню, а на его территории такой фокус не пройдет.
- Как скажешь.
Шел мой консорт стремительно и плавно, но мне все равно стало тошно настолько, что я, зажмурившись и вцепившись со всей силы руками в его рубашку, могла только глотать набежавшую горькую слюну и мечтать скорее оказаться в своем крыле, а еще лучше в своей чистой, приятно прохладной постели - и в полной темноте. О, и в одиночестве.