Ну вот. Наконец-то.
Синджон прищурился.
— Почему вы это делаете?
На губах Уэстлейка застыла ледяная улыбка, совершенно неспособная приободрить кого бы то ни было.
— Дойдем и до этого. А пока скажите, вы слышали, о чем разговаривали леди Эвелин и напавший на нее человек?
Синджону удалось услышать разговор о каком-то таинственном знамени, но его внимание привлек тихий возглас леди Эвелин, слова «прошу вас», сорвавшиеся с ее губ, когда она заглянула ему в глаза. Не сломал ли негодяй ей руку? Его собственная рана ныла от беспокойства за леди Эвелин.
— Я услышал, как она закричала, — ответил Синджон. — Когда я к ним подошел, нападавший что-то требовал от нее. Я подумал, что этот человек хочет удовлетворить свою похоть.
Уэстлейк поджал губы и стал похож на старую чопорную служанку.
— Только не в этом случае. Человек, напавший на леди Эвелин, — французский шпион. Он прибыл в Лондон, чтобы расспросить ее о пропавшей ценности. Он считает, будто она прячет ее у себя, пока лорд Филипп в бегах.
Губы Синджона растянулись в дерзкой ухмылке.
— Ну конечно, чего еще может желать мужчина?
Уэстлейк посмотрел на Синджона холодно и неодобрительно, точно пожилая матрона.
— Вы когда-нибудь слышали о знамени Карла Великого, капитан?
— Конечно. Эта легенда — уловка, призванная посылать людей на бой, заставляющая их верить в то, что они неуязвимы для пуль и сабель до тех пор, пока над их головами развевается кусок магической материи, привязанный к палке.
— Это так. Но представьте, что этот, как вы изволили выразиться, кусок материи, развевается над головами англичан, а не французов. Это могло бы положить конец войне. Причем закончилась бы она в нашу пользу, — задумчиво произнес Уэстлейк, и его глаза заблестели.
— Неужели вы в самом деле в это верите? В то, что единственный взгляд, брошенный на знамя Карла Великого в руках англичан, заставит французов повернуть вспять и в страхе бежать с поля боя? — спросил Синджон.
— Но разве не в этом смысл магии?
Услышав подобное, Синджон подумал, что граф не слишком умен.
— Но какое отношение все это имеет ко мне? Я больше не служу в армии, помните?
Прежде чем граф успел ответить, в библиотеку вошел дворецкий в сопровождении двух лакеев. Они несли подносы с едой. Воздух наполнился ароматом поджаренного бекона, свежего хлеба и горячего кофе, и Синджон вспомнил, что давно уже ничего не ел.
— Благодарю вас, Норкотт, — произнес Уэстлейк как ни в чем не бывало, когда лакеи расстелили белоснежную скатерть на стоявшем возле окна столе и проворно расставили тарелки.
— Налить кофе, милорд? — осведомился дворецкий, и граф кивнул.
Ароматный пар взвился над ободками фарфоровых чашек. Уэстлейк подошел к столу.
— Давайте позавтракаем, капитан Радерфорд. Друзья называют вас Син, не так ли? Уверяю вас, еда здесь не в пример лучше той, что подают в вашей ночлежке. За те пять дней, что вы находитесь в Лондоне, вам вряд ли удалось поесть что-то, кроме холодных пирогов да черствого хлеба.
Похоже, Уэстлейк знал о Синджоне все. Мысль об этом заставляла молодого человека упрямо стоять на противоположном конце комнаты, несмотря на то что завтрак выглядел очень аппетитно.
— Вы до сих пор не сказали, что вам от меня нужно, — произнес Синджон, не желая продаваться за чашку свежего кофе и кусок бекона, пусть даже и великолепно приготовленного.
Уэстлейк сел за стол и развернул салфетку, витиевато взмахнув ею, точно держал в руках магическое знамя, заставлявшее людей подчиняться его воле.
— Я не лгал, когда сказал, что хочу вам помочь. Моя работа состоит в том, чтобы разыскивать людей, полезных королю и государству. Таких, которые смогут выполнять секретные задания и раскрывать заговоры, угрожающие безопасности Англии. Вы меня понимаете?
— Не совсем, — ответил Синджон.
Уэстлейк взял со стола креманку с густыми сливками и полил ими спелую клубнику, лежавшую у него в тарелке. Рот Синджона наполнился слюной.
— Судя по всему, вы искусный игрок. Вы неплохо зарабатывали себе на жизнь подобным образом, не так ли? Вы готовы рисковать, делать высокие ставки. Я знал такого человека. Он великолепно читал по лицам. Выманивал у людей их самые сокровенные тайны. Особенно у женщин. Садитесь же.
— И что с ним сталось? — спросил Синджон.
— Женился, — ответил Уэстлейк таким тоном, словно худшей судьбы джентльмену и пожелать нельзя.
Он наполнил тарелку ломтиками колбасы и бекона, яйцами и поджаренным хлебом и протянул ее Синджону, опустившемуся наконец на указанный стул. Молодой человек был слишком голоден и заинтригован, чтобы отказаться от еды и весьма интересной информации.
— Мне нужна замена, — сказал Уэстлейк. — А вам нужно спрятаться до тех пор, пока мы не докажем вашу невиновность. Крейтон — опасный враг, а вы остались без друзей и без гроша в кармане. Я помогу вам отыскать сержанта О’Нила и уговорить его рассказать правду, тем самым оказав вам содействие.
Что ж, предложение действительно стоящее.
И все же был в нем какой-то подвох. Синджон осторожно положил вилку на стол, откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.
— И что мне придется делать в обмен на это? — спросил он. — Ведь все в мире имеет свою цену.
Уэстлейк отправил в рот ягоду и подался вперед с видом кота, держащего в когтях добычу.
Синджон судорожно сглотнул, прогоняя возникшее в груди неприятное ощущение. Ему оставалось лишь надеяться, что этот завтрак не станет последним в его жизни.
Глава 5
Эвелин Реншо смотрела в окно гостиной. Сегодня из небольшого парка, что располагался напротив, за ее домом наблюдали двое.
— Я вижу вас, — бормотала Эвелин себе под нос, бросая гневные взгляды на соглядатаев.
Они наверняка доложат о том, что она сошла с ума, раз разговаривает сама с собой. И что тогда? Станут ли эти волки вновь ее допрашивать в надежде на то, что она стала более сговорчивой, устав от тотальной слежки?
Эвелин потерла руку, все еще болевшую после нападения француза три дня назад. Интересно, есть ли вокруг дома и другие шпионы, которых она просто не видит? Вдруг они только того и ждут, чтобы она вышла на улицу? Эвелин не покидала дом после происшествия в парке, а навещали ее лишь сестры.
Она сердито посмотрела на спокойно шагающих по улице пешеходов и вздрогнула. Теперь каждый из них внушал подозрение.
Раздался вежливый стук в дверь, и Эвелин обернулась. Это не Шарлотта, она не стала бы стучаться. Возможно, приехала Люси или Элоиза, хотя обе любили, когда Старлинг докладывал об их появлении. Они навещали Эвелин каждый раз, когда в городе появлялись свежие сплетни или если Элоиза непременно хотела показать сестре новую ткань либо фасон платья.
— Войдите, — произнесла Эвелин, расправляя плечи при виде вошедшего в гостиную Старлинга.
Нет, к ней приехали не сестры, потому что дворецкий улыбался.
— К вам посетитель, миледи. Он желает устроиться на место лакея. Я взял на себя смелость с ним побеседовать, и мне показалось, что он вполне подходит на эту должность. Он сказал, что готов приступить к исполнению своих обязанностей сейчас же, и я подумал, что вы захотите прежде сами на него взглянуть.
Сердце Эвелин сжалось. Вот так просто? Один лакей ушел, а на его место сразу пришел другой? Волки обнаглели настолько, что решились постучать к ней в дверь.
Эвелин уже открыла рот, дабы заявить Старлингу, что не желает никого видеть и нанимать, но тотчас же закрыла его снова. Слуг в доме было отчаянно мало, и если ситуацию не исправить, сестры вновь примутся уговаривать Эвелин переехать к одной из них. Они бросят жребий, и вытянувшая короткую соломинку приютит Эвелин у себя на время сезона.
Часы мерно отсчитывали секунды, и Старлинг шевельнулся, привлекая внимание своей госпожи.
— Он кажется надежным, миледи. Желает работать, опрятен и воспитан.
Эвелин поджала губы. Глупость какая. Ей ведь и раньше доводилось нанимать слуг. Все работающие у нее люди были трудолюбивы, надежны, чистоплотны и вежливы. Эвелин лично беседовала с ними в этой самой гостиной, задавала необходимые вопросы, рассказывала о заведенных в доме порядках и нанимала на службу. Конечно же, она сразу поймет, является ли этот так называемый лакей агентом королевской разведки или же очередным любопытным, пришедшим поглазеть на жену предателя. Если он окажется таковым, Эвелин заставит его пожалеть о том, что он осмелился переступить порог ее дома.