Он вышел из машины. Все тот же песок.
— А моя палатка?
— Представь ее здесь. Делов-то! — Лера аккуратно закрыла двери, протерла лак капота носовым платком, извлечённым из сумки, и стала наводить порядок. На песке под колёсами лежала рубашка с галстуком, так и не пригодившаяся Марку.
— Эй, смотри, твоя рубашка! По-моему, мы никуда не уезжали!
Она подняла ее и стала аккуратно складывать. И вдруг:
— Интересно, кто произвёл на свет этот шедевр? Дольче с Габаной? — стала рассматривать швы. Бирки под воротничком не было.
— Странно, — вывернула наизнанку. В боковом внутреннем шве белела маленькая вшитая тесемка. Лера присмотрелась и обнаружила на неё крошечную, вышитую серебристыми нитками надпись — один час одиночества.
— Марк, посмотри, что это? Бред какой то!
Марк взял рубашку, рассмотрел надпись:
— Теперь всё стало на свои места. Вот и цена за наши удобства.
— Ты хочешь сказать, что всё это стоит ВРЕМЕНИ?
— Именно. Времени. Времени нашего здесь присутствия.
— Ужас. Ламборджини! — Девушка метнулась к машине. Снаружи никаких знаков не было. Открыла салон, внимательно осмотрела кресла. На матовой крышке подушки безопасности разглядела серебристый шрифт и ужаснулась: 1000 часов одиночества!
— Марк! Какой ужас! Тысяча часов!
— Ну, на самом деле, не так уж и много, в сутках 24, десять дней 240, короче 40 дней с хвостиком.
— Не много? Больше месяца! — Лера расплакалась. Ещё и твоя машина.
— Моя машина — моё одиночество. Интересно, моя на сколько потянет?
Марк нашёл серебристый ценник на капоте — тысяча триста часов!
— Неплохо покатались!
— Выходит, каждая вещь, которую мы будем здесь приобретать, удлиняет наш срок в этой пустыне?
— Выходит так.
Лера подошла к столу, нашла прямо на поверхности надпись 5 часов, на стульях 3 часа, итого шесть, одиннадцать.
— Твой дворец?
— Не спрашивай, мне страшно.
— Хочу обрадовать, стоит сущий пустяк. Он картонный.
— Почему?
— Ты представила фасад, чисто по-женски, внешняя стена. За ней — пустыня. Правда, там ещё очаг, без дымохода, так, копейки.
Лера побрела к своему дворцу. Ров она просто перепрыгнула. Несколько шагов, и рука её прикоснулась к картонной стене. Дворец был декорацией, причём очень посредственной.
— Слушай, Марк! Сколько стоит твоя палатка?
Подошли к палатке. Марк открыл полог, и увидел на нём — 1 час.
— Всего? Как стул. Так нечестно! Мой картон — целых десять.
— Картон — рубль, остальное — твои амбиции — Марк раздул щеки и смешно фыркнул на Леру.
— Да как ты смеешь? Что ты знаешь обо мне? Амбиции!
— Ничего, кроме того, что вижу.
— Чушь. Не хочу слышать. Не хочу! Я хочу домой! Хочу!
— Осталось не так-то и много. Судя по ценникам — месяца два!
— Боже! Что делать? Я с ума сойду здесь. Два месяца? Без еды, без питья!
— Почему! Еда стоит секунды. По-минимуму.
— Два месяца по минимуму? Мне жарко. Нужно переодеться. И кроме платья для жизни здесь нужно многое.
— Поверь, на самом деле — не так. Можно довольствоваться самой малостью. Если бы не дурацкая идея с машинами, я бы уже перескочил этот рубеж — час одиночества — и был бы дома.
— Значит, ты знал? Знал и ничего не сказал мне? Циник, философ чёртов, психолух! Ненавижу. — Девушка зарыдала.
— Не плачь. Слёзы — это вода. Экономим. Не забывай, здесь пустыня. Всё образуется. Надо только верить и ждать.
— О чём ты?
— Крылья — сброшены на землю,
Мы больше никогда не полетим на свет!
О том, что мы забыли в погоне за всей этой картонной благодатью.
— Крылья на песке. Чушь. Никто не может прожить без элементарного.
— Это правда. Мир, созданный для нас таким чистым и красивым, подтянули к своей падшей сущности, заплевали, затоптали, застроили. И даже здесь, на этом золотистом песке — пластиковый стол и стулья. Как же без этого?
— Ты знал, Марк, почему не сказал?
— Лера, я все понял после того, как ты нашла на рубашке ценник. До меня дошло, что тогда, когда у меня остался всего один час — появилась ты!
— Что это значит?
— Не знаю.
— Зато я поняла. Я не намерена здесь оставаться ни секунды сверх того, что я уже потратила. Сяду на песок и буду ждать. Сколько стоит вода? Стакан воды?
— Ровно столько, сколько времени ты её пьёшь, я думаю.
— Красиво. Это меня устраивает. Заодно и фигуру подкорректирую.
— Ты и так красива, Ле-е-ра.
Лера хмыкнула и уселась на песок, по-турецки.
— Не называй меня так. Не люблю. Кстати, эти машины можно продать?
— Кому?
— Нельзя? Ну что же, я буду спать в Ламборджини. Не пропадать же добру. И вообще, мне нужна зубная щетка, гель для душа. Что же теперь, не мыться?