— Что она сделала?
Малфой смотрит на Гермиону как-то обречённо и нехотя отвечает:
— Магический кнут и старый добрый Круциатус.
Гермиона вздрагивает и морщится, разум сам собой подкидывает воспоминание о бьющемся в конвульсиях Малфое.
— Мне жаль.
— Не переживай, Грейнджер, — бросает Малфой и шепчет себе под нос: — Не в первый и не в последний раз.
Гермиона долго смотрит на него, ожидая, что он скажет ещё что-либо, но внезапно ей в голову приходит вопрос.
— Ты понимал, что так будет?
Малфой окидывает её долгим задумчивым взглядом.
— Ты хочешь знать, пошёл ли я на помощь вашим пленникам, зная, что пострадаю от этого, — Малфой слегка ухмыляется, но в его глазах тоскливое выражение. Он вздыхает: — Ты хочешь знать, Грейнджер, способен ли я на самопожертвование. Способен ли Драко Малфой на благо во имя других.
— Малфой, я не…
Но он не даёт себя перебить.
— Отвечая на твой вопрос: нет, я не стал великим альтруистом, не воспылал любовью ко всем членам Ордена или к кому-то конкретному, не перешёл на сторону абсолютного милосердия, — он горько хмыкает. — Я просто не подумал, что Лорду взбредёт в голову наказать не только перевозивших повозку Пожирателей, но ещё и меня. Не учёл, что его гнева хватит и на тех, кто следил за пленными, и поплатился за это.
Малфой отворачивается от неё и напряжённо смотрит в пустоту перед собой мгновение, другое, а после мотает головой, как будто отгоняет непрошеные мысли.
Гермиона молча кивает, лишь отчасти удовлетворённая ответом.
У неё на языке вертится ещё один вопрос.
Ей хочется знать, как бы поступил Малфой, если бы этот выбор выпал ему вновь. Зная про пытки и про то, что после них он выживет, зная, что спасёт людей, — как бы он поступил.
Гермиона не решается спросить, но почему-то хочет верить, что знает, как бы ответил Малфой. Даже если он сам пока не в курсе.
Вместо этого Гермиона переводит тему:
— Ты владеешь Окклюменцией?
На лице Малфоя вдруг проскальзывает почти весёлое выражение:
— Неужели ты думаешь, что я стал бы шпионить для Ордена, если бы не был способен полностью защитить свою голову?
Гермиона вспыхивает:
— Я просто раньше не думала об этом.
Малфой вдруг прикусывает губу, будто сдерживая улыбку, и Гермионе на мгновение кажется, что его взгляд теплеет, но какая-то мысль омрачает его настроение, и он снова хмурится.
Он молчит, и Гермиона наклоняется, рассматривая склянки с зельями у кровати. Она замечает не откупоренный флакон с пурпурной жидкостью и узнает зелье сна без сновидений. Гермиона вскидывает взгляд на Малфоя:
— Ты хоть сколько-нибудь поспал?
Малфой, удивлённый неожиданной сменой темы, обводит её взглядом и отвечает вопросом на вопрос:
— А ты?
Гермиона смущённо поджимает губы:
— Туше.
Малфой гулко вздыхает и тоже оглядывает склянки с зельями, а после будто между прочим говорит:
— Вообще-то, здесь есть ещё свободная комната.
Гермиона теряется.
Малфой же не предлагает ей?..
— Меня ждут на Гриммо к завтраку, — неловко произносит она.
Он с равнодушным видом выслушивает её ответ и отворачивается, уставившись в стену.
— Тогда до встречи, Грейнджер.
Гермиона понимает, что совершенно сбита с толку, а недостаток сна мешает мозгу нормально функционировать. Она совершенно не способна проанализировать произошедшее. Наверное, ей правда лучше уйти. В конце концов, она убедилась, что Малфой в порядке, а теперь может оставить его.
Гермиона медленно бредёт к выходу, но останавливается на пороге, вновь оборачиваясь к Малфою.
— Флер рассказала мне, что она заметила кое-что странное, пока была в поместье, — тихо говорит она. — Кто-то подмешивал зелья в её еду. У Кровевосстанавливающего очень характерный привкус, и она, будучи вейлой, легко различила его.
Малфой смотрит на неё не мигая. Выражение лица такое, словно он не понимает, о чем она говорит, но Гермиона замечает характерный блеск в глазах. Он молча ожидает продолжения.
— Она сказала, что уверена, что Биллу тоже что-то подмешивали, потому что он был слишком сильно ранен, — Гермиона быстро сжимает и разжимает кулаки и медленно вздыхает. — Он должен был погибнуть в течение первых суток, но он жив. И он в безопасности.
Малфой вдруг спрашивает безразличным голосом:
— Ты помнишь Добби, Грейнджер?
Она кивает и глядит на него, не понимая к чему он ведёт.
— Это иронично, но Малфои не так хорошо справляются со своими домовиками. В нашем поместье эльфы очень своенравны. Делают, что хотят.
— Могли бы даже подмешать кому-то зелье просто так?
— Именно.
Гермиона приподнимает брови и склоняет голову к плечу, разглядывая Малфоя, но его лицо не позволяет даже предположить, о чём он думает.
— Хорошо. Допустим. Будем считать, что в этот раз нам просто повезло, — легко соглашается она, повторяя его же фразу, и уже готовится аппарировать, но всё-таки останавливается ещё на мгновение и добавляет: — Но думаю, такие домовики особенно достойны свободы.
Гермиона готова поклясться, что перед тем, как она исчезает из гостиной, то видит, как дёргаются уголки губ Малфоя.
***
— Знаешь, Малфой, в своих рассказах ты опускаешь столько деталей.
Глаза Малфоя округляются, и он потрясённо смотрит на неё. Его плечи слегка напрягаются.
Они сидят друг напротив друга в камере, и хотя в голове Гермионы раздаётся противный болезненный звон, в этот раз она намерена вытянуть из Малфоя настолько много информации, насколько сможет.
Ей кажется, что воспоминания, которые приходят к ней, похожи на какое-то колющее оружие, которое вгоняют с каждым разом всё глубже прямо ей в голову. Гермионе отчаянно хочется избавиться от этого ощущения.
Она продолжает:
— Не понимаю, как ты выбираешь, что рассказывать мне, а что нет.
— Что ты вспомнила, Грейнджер?
Гермиона на мгновение поджимает губы, а после выпаливает:
— Ты рассказал мне в прошлый раз, что снабдил Орден данными для спасения пленных, но забыл упомянуть, что я практически вынудила тебя их дать.
Малфой непонимающе смотрит на Гермиону, будто ожидал не такого ответа.
— Я не думал, что это важно. К тому же ты всё равно сама вспомнила.
Он настороженно наблюдает за ней, а Гермиона задыхается от возмущения.
— Важно? Конечно, это важно! Я… я… — Гермиона вздыхает и мотает головой, но после снова глядит на Малфоя. — Ты не сказал, что после этого ты пострадал и чуть не умер. Это тоже не важно?
Малфой чуть откидывается на стуле и пожимает плечами. Его ладони сцеплены, и Гермиона видит, как он нервно вжимает пальцы в кожу, подминая костяшки.
— Грейнджер, я не могу рассказывать тебе все эмоциональные, — на этом слове Гермиону передёргивает, — детали. Они могут форсировать процесс, и ты вспомнишь быстрее, но это будет болезненнее.
Гермиона раздраженно запрокидывает голову и несколько секунд смотрит в потолок.
Эмоциональные детали форсируют процесс. Мерлин, какая сухая формулировка. И это о том, что буквально разрывает её сознание и выкорчёвывает душу новыми чувствами, мыслями, идеями.
Новыми взаимоотношениями.
Гермиона снова смотрит на Малфоя. Но прежде, чем она успевает задать следующий вопрос, он вдруг спрашивает:
— А что насчёт встречи тридцатого?
Выражение его лица внимательное, но холодное, будто бы Малфой подавляет эмоции. Гермиона в смятении, и ей кажется, что в её взгляде отображается всё.
— Я помню, как мы поссорились и как ты дал мне списки Пожирателей, но воспоминание пока расплывчатое, — Гермиона говорит нарочито равнодушно и слегка передёргивает плечами, а затем все-таки отводит взгляд, зная, что глаза раскроют её.
— Поссорились, — Малфой медленно крутит во рту это слово, и таинственная усмешка скользит по его губам. — Да, можно сказать, что тогда мы не сумели найти общий язык.