Он позволяет себе улыбнуться.
Гермиона слегка перемещает ладонь и переплетает свои пальцы с его. Он тут же крепко сжимает её руку.
— И мы выбрали день, верно? — уточняет она. — Когда было лучше всего устроить операцию.
— Да. Двадцать девятого было собрание в поместье, — он замедляется, осторожно подбирая слова. — Я предупредил вас, что большинство Пожирателей соберутся там и у вас будет время проникнуть в Хогвартс, пока там минимальное количество охраны, — Драко коротко вздыхает. — Это было подозрительно, я не знал, почему Лорд объявил этот сбор, но… Это был ваш лучший шанс.
— И мы воспользовались им.
Снова кивок.
Непривычно ссутулившись, Драко опускает взгляд на их руки; выражение его лица нечитаемо, но, кажется, он раздумывает о чём-то.
О чём-то важном.
Он глубоко вздыхает — плечи и грудная клетка мерно приподнимаются и опадают — и дважды моргает. Гермионе кажется, что уголок его губы еле-еле приподнимается, и вот через мгновение он перехватывает её ладонь обеими руками, складывая их в замок, будто пряча её руку от окружающего мира.
Его кожа холодная, и зимняя стужа прорывается в камеру даже сквозь наложенные Гермионой согревающие чары, но вдруг она чувствует вибрирующее тепло, зарождающееся глубоко внутри.
Она протягивает ногу под столом и касается его ступни. Драко слегка вздрагивает.
— Отчасти всё до сих пор размыто, — Гермиона почти шепчет. — Встречались ли мы дважды или трижды за ту неделю? Что делали, о чём говорили? Я помню отдельные отрывки, и они пока не складываются в единую картину, но… — Гермиона старается справиться с голосом, но всё равно запинается. Эмоции захлёстывают, хоть она и надеялась, что готова к ним. — Но знаешь, что ещё я не понимаю? Как это вообще получилось?
— Что?
— Мы.
Он выпрямляется и мгновение смотрит на неё так пронзительно, что хочется отвести взгляд, а после поднимает глаза к потолку.
Драко издаёт тревожный, ранящий смешок.
Гермиона догадывается, что её вопросы — самое жестокое оружие против него. Но он стойко терпит все её удары.
— Ты уже ругала меня за то, что я многое не знал и не мог объяснить. Так вот. Этого я тоже совершенно не мог понять.
Теперь её словно бьют по голове, кровь ускоряет свой бег, и что-то в животе ворочается то ли от напряжения, то ли от предвкушения. Гермиона замирает, затаив дыхание. Она сжимает руку в кулак — Малфой вцепляется в него, как будто ожидая, что Гермиона станет вырываться, а он не намерен отпускать её.
Она без понятия, как во всём этом ему удаётся сохранять такой невозмутимый, почти холодный тон:
— Когда всё только начиналось, я… был испуган, — ровный голос прерывает тяжёлый, резкий вздох. — Мерлин, да я был в ужасе. И я рассчитывал, что наше сотрудничество будет проходить на моих условиях. — Он смотрит на неё, глаза блестят. — Но, конечно же, ты пришла и всё перевернула.
========== 23. Двадцать третья глава ==========
— …Но, конечно же, ты пришла и всё перевернула.
Драко гулко вздыхает и отводит взгляд, смотря куда-то повыше её плеча.
В этот раз он готов говорить. Готов вываливать всё то, что раньше Гермиона могла лишь предполагать или угадывать по его поведению.
— Когда всё началось, Снейп объяснил мне план и привёл в ваше убежище, я собирался давать ровно столько информации, чтобы Ордену было достаточно, — он прикрывает глаза и, скривившись, добавляет: — И я уж точно не планировал рисковать собой.
Его мантия немного помята, плечи опущены, и палочка в руке уныло смотрит в пол. Он стоит посреди гостиной, так и не сдвинувшись с того места, куда аппарировал. Время за полночь, и темнота проникает в комнату через окно, борясь с механическим светом ламп. Гермиона устала, ей нужно отдохнуть перед предстоящей операцией, но Драко позвал её — и она не могла не прийти.
На самом деле, если бы галлеон не раскалился, она и сама бы придумала причину, чтобы увидеть его.
Он молчит ещё мгновение и сводит брови.
— А потом на первой же встрече ты сама напала на меня, — он быстро глядит на неё и жестом останавливает возмущения. — Пожалуйста, не спорь, дай мне сказать. У нас не так много времени… Я до сих пор не до конца понимаю, что это было. Но ты явно намекнула, что прервёшь контакт, если информации будет недостаточно, и я…
— Я не собиралась прерывать контакт.
Шумный вздох вырывается из его рта.
— Да, да. Ты не стала бы, потому что я был твоей задачей, а ты никогда не бросаешь дела на полпути. Но в тот момент… — Его челюсть дёргается, и он на миг прикрывает глаза, словно стараясь справиться с собой. — Я не мог тебе доверять. Я думал, что ты предашь меня. Или что мы покалечим друг друга. Или всё вместе.
Он нервничает, и Гермиона неосознанно делает шаг в его сторону, замечая, как его пальцы крепче обхватили древко палочки.
— Снейп предупредил меня, что в работе с Орденом нужно запасаться козырями, но ты… ты раскрывала все мои карты слишком быстро, — Драко поджимает губы, сдерживая то ли смешок, то ли раздраженный вздох, — и ты чертовски сбивала меня с толку.
Он говорит намёками, но Гермиона всё равно оживляет в памяти все их первые встречи и шумно сглатывает, пытаясь избавиться от растущего кома в горле.
Она не думала, что будет речь.
Гермиона надеялась увидеть его и, ну, может, провести какое-то время вместе. Поговорить с ним так, как они делали это обычно: с ироничными шутками и спорами о глобальном или о чепухе. Ей было не очень-то и важно.
Она просто хотела встречи с ним — и вот он перед ней.
— …Наверное, даже хорошо, что у меня не было чёткого плана, ведь иначе я бы ещё острее чувствовал, как всё летит в тартарары. И потом в июне… что-то произошло.
Малфой поднимает свободную руку — чёрная мантия топорщится в районе плеча, и он весь вдруг кажется выше, но худее, мрачнее и будто бы прозрачнее. Как призрак, как собственная тень. Гермиона смаргивает видение, а он неопределённо поводит рукой в воздухе.
Её желудок совершает какой-то акробатический трюк, когда Гермиона понимает, что это — слова и жест — его отсылка к их первому поцелую.
— …После я продолжал действовать по инерции, а ты продолжала раздражать, — он прикусывает губу; рука зависает в воздухе, пальцы слегка дрожат. — Но это уже ничего не значило.
Драко внезапно переводит взгляд и теперь смотрит прямо на неё. Пронзительно. С щемящей сердце тоской и обезоруживающей искренностью.
Она распахивает рот и сразу же закрывает его. Зажатая и напряженная поза Драко делает что-то с её решимостью, и Гермиона подступает ближе, но не осмеливается прикоснуться к нему.
— Я пытался отстраниться, — шепчет он. — Пытался закончить это — чем бы оно ни было. Я злился. Я злился на себя, на тебя, на Волдеморта, на Снейпа, на дурацкого Поттера, на отца…
Он задыхается и делает два глубоких вдоха; плечи подрагивают; он опускает руку и прижимает ладонь к бедру.
Гермиона отрешённо покачивает головой.
Этот разговор пугает её до чёртиков, но вместе с тем она не может прервать его. Драко говорит о злости, но выглядит скорее нерешительным и растерявшим всю свою невозмутимость.
И почему-то это причиняет ей почти физическую боль.
— В чём-то виноват я сам. И ты… Мы оба. И эта война, мне кажется, она свела меня с ума, и я сам и не заметил, как потерял рассудок. Наверное, это нормально. Это… Это то, что просто происходит. Но ты знаешь — я имею в виду, ты знала меня того. — Он не говорит «прошлого» или «другого», но Гермиона быстро кивает, хотя ему и не требуется её подтверждение. — И я не думаю, что изменился, Грейнджер, но всё равно мы… случились.
Мы.
Она не знает, что сказать.
Война, пожалуй, что-то сделала и с ней. Гермиона быстра на поле боя, но совершенно растерянна и заторможена, когда напротив Малфой, кажется, изливает душу.
Сердце в груди грохочет с силой, способной сломить, но Гермиона игнорирует и его, и разум, и всё внешнее, кроме Малфоя с его совершенно безумной речью.
Кажется, она ещё никогда так внимательно не слушала, но не уверена, что сможет вспомнить хоть что-то, когда он замолчит. Она хочет записать его слова, впитать их, сохранить на плёнке, которую смогла бы прокручивать снова и снова.