— Лестет чересчур легкомыслен. Не думаю, что сделать его Всадником хорошая идея.
— От него не потребуется много думать, только выполнять несложные поручения.
— Всегда есть какой-то подвох.
— Никакого подвоха, — возразил Молох. — На кону стоит общее выживание, включая и мое. Будь я всемогущим господом-богом, то решил бы проблему сразу. А так приходится полагаться на кого-то еще кроме себя. Ты и Лестет не один месяц сражались с Легионом, лучших кандидатов на роль Всадников Апокалипсиса я не могу предложить.
— Для начала, хочу кое-что прояснить.
— Да?
— Когда я читала про авраамические религии, встречала упоминания про пришествие Антихриста и Мессии, их противоборство.
— Еще там говорится о том, будто бы я являюсь создателем неба и земли, человека вылепил из глины, а затем изгнал из Рая под совершенно дебильным предлогом.
— Так в этом есть хоть доля правды?
— Нет. Люди как вид появились раньше любых демонов и богов.
— Откуда взялся ты?
— А откуда взялась ты? — ответил Молох аналогичным вопросом. — Родилась обычной смертной, также и со мной. Правда, я гораздо старше тебя, настолько, что сам не могу толком сказать, сколько мне лет. Мое появление на свет примерно соответствует эпохе существования гейдельбергского человека.
— Ты самый древний из богов?
— Один из самых древних. Я помню времена, когда люди представляли собой жрущих сырое мясо троглодитов, титаны правили Землей, а прочие расы едва начали зарождаться или еще не успели явиться из иных миров.
— Хорошо, — заключила Д'нек. — Лестет станет Всадником, но с одним условием.
— Каким?
— Если… нет, когда мы победим, ты заберешь у него силу.
— Это так не работает, — Молох скрестил руки на груди. — Становясь Всадником, ты останешься им до тех пор, пока не погибнешь… хотя я могу переключить сущность в спящий режим. Такой вариант приемлем?
— Лестет останется твоим рабом навеки.
Молох изобразил вздох.
— Вы трое и так связаны договором, согласно которому я или Надзор можем заставить вас делать все, что угодно. Однако заметь, с вами считаются, ни к чему не принуждают.
— Как раз сейчас принуждаешь.
— Я даю вам выбор, причем реальный. Не хотите быть Всадниками — не надо, подберу кого-нибудь другого.
— Молох будет контролировать нас, а кто контролирует Молоха? — глаза бога хитро блеснули. — То есть никто. Ты преследуешь собственные интересы.
— Они у нас с вами общие.
— Это пока. Что будет после?
— Сначала нужно дожить до этого самого «после».
— Ловко юлишь, Молох. Сдается мне, ты ближе к тому, кого называют Отцом Лжи.
— Я тебе хоть раз соврал?
— Ты недоговаривал.
— Это несколько разные вещи.
— Вот видишь.
— Ой, и ты туда же. Типа вы все святые, а я злыдень вселенских масштабов. Не говори, что ты никогда не обманывала, не проливала кровь, не манипулировала кем-то ради собственной выгоды.
— Я не требовала приносить себе в жертвы детей.
— Дикие времена были, подобным промышлял не один я. Ацтекские покровители за год сжирали людских душ столько, сколько я за целый век. Вот уж кого действительно можно назвать инфернальными тварями.
— Хочешь сказать, ты исправился?
— Я изменил вывеску, имя, сам себе запретил приносить человеческие жертвы. Для большей популярности требовался новый бренд в виде милостивого бога, как видишь, мой культ добился феноменального успеха. Миллиарды поклонников по всей Земле, Зевсы и Перуны бились в истерике, когда люди начали обращаться ко мне.
— А затея с Иисусом?
— Признаться честно, не я это придумал, а служившие мне волхвы. Эдакая сакральная жертва для продвижения религии в массы. Девственница Мария, родившая от Святого Духа, хе-хе, ага как же… ей просто дали посохом по темечку и провели искусственное оплодотворение, пока пребывала в отключке.
— Твой так называемый сын в итоге обрел божественность?
— Нет, после того, как он отыграл свою роль, ему подчистили память и увезли в Парфию, где со временем подучил язык, обзавелся семьей и благополучно прожил сто двадцать семь лет.
— Неплохо.
— Я подарил ему лишних шестьдесят шесть лет жизни, ровно вдвое больше, чем отнял. В конце концов, плотник хорошо послужил мне.
— Вроде не врешь.
— Так каков твой ответ?
— Нет, обойдемся своими силами.
— Ты не знаешь, от чего отказываешься, — не унимался Молох. — От великой силы, от шанса отомстить им за свой мир.