И дело тут было отнюдь не в ограниченной дальнобойности эмиттеров боевых кораблей, хотя и это играло здесь определённую роль.
Вся проблема была в том, что боевые артефакты позволяли уверенно обнаруживать и поражать противника, но вот с точностью этого самого поражения были довольно значительные проблемы. И масс-детектор, и обычный магический радар вместо чёткого силуэта найденного корабля выдавали просто достаточно обширное пятно засветки, превращая даже достаточно крупные крейсера и линкоры в просто-напросто "зоны наиболее вероятного местонахождения противника". Гораздо лучше дела обстояли с оптическими дальномерами, в которых основными элементами системы обнаружения являлись огромные линзы и зеркала. Подобные приборы в разы повышали эффективность артиллерийского огня, но вследствие невозможности создания линз большого диаметра, дальность оптических дальномеров была ограничена средней дистанцией боя.
Так что, морской бой обычно начинался кабельтовых этак с 60, но это чисто для "галочки". Основная же фаза сражения протекала в основном на средней дистанции в 40 кабельтовых. Именно такое расстояние между противоборствующими эскадрами в бою обе стороны и старались поддерживать всеми силами. Сближение до 20 и менее кабельтовых превращало даже хорошо продуманный бой в "собачью свалку", переводя исход сражения из разряда "мы всё продумали, так что всё пойдёт именно так" в "как же это вышло, мать его?".
Случайности хороши, когда приносят тебе пользу, но, к сожалению, Удача — слишком ветреная штучка, чтобы быть верной лишь одному. Это сейчас тебе повезло, а что случится в следующий миг — неизвестно никому из смертных.
…Конечно же, эксперименты по улучшению корректировки морского артиллерийского огня проводились на флотах многих стран, и отнюдь не раз. Но, к величайшему сожалению адмиралов, ничего путного из этого не выходило.
Самым идеальным вариантом было бы вести корректировку с воздуха. В этом случае мощных приборов наблюдения и не требовалось — принцип "высоко сижу, далеко гляжу" очень хорошо себя оправдывал. С возможностью загоризонтного наблюдения или же близкого подлёта к противнику нужда в громоздком оборудование просто отпадала — при таком раскладе было бы вполне достаточно обойтись просто подготовленным артиллерийским наблюдателем с хорошим морским биноклем. Но здесь возникала одна существенная проблема — как передать полученные сведенья?
Разработка более-менее компактных и "дальнобойных" артефактов связи была заветной мечтой всех военных в мире. Но пока что, увы, совместить эти два замечательных свойства в одном месте никак не удавалось — имелся некий технический порог, через который магам-технарям всё никак не удавалось перейти. Или лёгкие переносные рации с небольшим радиусом действия, или же огромные мощные бандуры, поднять которые в воздух могли лишь только Истинные драконы или дирижабли — золотая середина всё никак не желала находиться.
Ну, это, конечно, что касается волновой связи — с проводной было полегче. Но задумка связать дракона и корабль-носитель тонкой струной проводной связи была… Как бы это сказать?.. Безумной и глупой?.. Ну, это ещё мягко сказано.
Единственным успешным примером реализации идеи авиационных корректировщиков было применение на кораблях ВМФ нескольких стран привязных аэростатов. Вот только единственное задокументированное боевое применение подобного чудо-оружия закончилось весьма и весьма плачевно.
В 1566 году в сражение у атолла Ктай 2-ая Колониальная эскадра Королевского флота Арбенохара схлестнулась с кораблями Теократии Мероэ.
В ходе боя неожиданно выяснилось, что корректировщики не только значительно повышают точность артиллерийского огня, но и служат великолепными ориентирами для вражеских канониров. Может быть, мероинги и были дикарями, но уж никак не глупцами, и соотнести повисшие в небе огромные пузыри с кораблями врага им труда не составило. Плюс к тому же ещё и оказалось, что запускать или спускать аэростаты под огнём противника крайне неудобно и опасно, а уж про чудовищное ухудшение манёвренности кораблей-носителей из-за этих своеобразных поплавков-якорей вообще можно было не говорить. Плюс ко всему этому, несмотря на все магические ингибиторы и меры предосторожности, несколько наполненных водородом шаров всё же взорвалось, нанеся значительные повреждения кораблям-носителям.
В общем, учитывая, что бой начался уже ближе к вечеру, рассвет следующего дня смогли встретить только боевые тримараны мероингов. После этого аэростаты-корректировщики были сняты с вооружения всех флотов в мире.
Но идея осталась.
…Все лихорадочные размышления Александра Видерхоленна оказались прерваны одним-единственным докладом оператора радара.
— Ещё цели, господин адмирал!.. Воздушные, числом около двух дюжин!.. Скорость около 55 узлов, курс 190… 180… 170… 160…
По мере того, как оператор докладывал изменения в курсе вновь обнаруженных воздушных целей (ниаронских драконов, чего тут голову-то ломать), становилось ясно, что противник барражирует над каким-то одним определённым местом.
"Что за ерунда?", — мелькнуло в голове Видерхоленна. — "К чему такой странный курс — они что, ищут что-то? Бред! Или… субкораблей опасаются, что ли?.. Да за каким бесом им вообще потребовалось зависать на месте?..".
* * *
В завязавшейся артиллерийской дуэли тяжёлых кораблей все преимущества оказались отнюдь не на стороне имперцев.
У рарденцев имелось в общей сложности по двенадцать 406-мм и 305-мм эмиттеров на двух линкорах, а также восемь 203-мм орудий на паре тяжёлых крейсеров. Тем самым эскадра рарденцев представляла собой достаточно мощное в ударном плане соединение, хотя и нужно признать, что "Апостол Андрей" имел в нём ключевое значение, и без него имперцы вообще бы не имели ни одного шанса в бою.
Но радовало это мало, учитывая то, что ниаронцы имели в своём распоряжении 48 (сорок восемь!) 356-мм и шестнадцать 406-мм орудий… И это не считая тотального превосходства в стволах вспомогательной артиллерии, учитывать которую при противостоянии таких монстров просто никто не стал.
Так что островитяне превосходили рарденцев не только численно, но и по мощности залпа, причём на целый порядок. И надеяться северянам было не на что — речь здесь шла даже не о победе (куда там…), а просто об элементарном выживании. При таком соотношении сил, ниаронцам о потерях врага можно было вообще не беспокоиться…
Как и наличием самого врага.
Вот только чихать хотел Видерхоленн на такие арифметические подсчёты.
Адмирал знал, что числа — это ещё не всё. Ему приходилось бывать в таких ситуациях, когда, казалось бы, всё уже было предрешено, но…
Всё шло не так, как можно было бы ожидать.
Абсолютно безнадёжных ситуаций практически не бывает. Как бы это банально не прозвучало, но из любого тупика есть выход. Как минимум один. Быть может страшный, неприятный, но он есть всегда. Да, порой лекарство горько, но болезнь всегда ещё горше, и с этим приходиться мириться.
Главное не отчаиваться.
Отчаянье — это первый шаг к погибели. Стоит опустить руки, сдаться хотя бы мысленно, и ты сгинешь в реальности.
Навсегда. Необратимо.
Отчаянье убивает веру, отнимает силы и сковывает сердце холодом…
Но оно не всесильно. Отчаянье можно победить.
Всегда можно победить. Всё можно преодолеть.
Главное не сдаваться.
Александр Видерхоленн не умел сдаваться. Никогда и никому.
Сдаться означало для адмирала выказать свой страх врагу, показать своё безнадёжное положение…
Да, Александр не был воином без страха и упрёка, он был всего лишь человеком, и, как и все нормальные люди, Видерхоленн испытывал страх. Вот только адмирал не считал нужным, чтобы об этом знал кто-то ещё, помимо него. Особенно если этот "кто-то" находился по другую сторону баррикад.