Ему довелось участвовать в неудачной высадке за Днепром осенью 1943 года: «Команда «пошел!» — и солдаты стали покидать самолет; стараясь прыгать как можно более кучно. Передо мной должен был прыгнуть солдат Титов. На нем была тяжелая, мощная рация. Да и сам он был мощный парень, спортсмен по поднятию тяжестей. Он глянул вниз и уперся руками в края люка.
— Не пойду! Днепр!
Медлить было нельзя. Я уперся ногой в спину Титова и вытолкнул его из самолета, а сам устремился за ним. Оказавшись в воздухе, я сначала ничего не понял: внизу пылал огонь. Горели крестьянские хаты. В свете пожаров белые купола парашютов были отчетливо видны на фоне темного неба. Немцы открыли по десанту огонь чудовищной силы. Трассирующие пули роем вились вокруг каждого из нас. Многие наши товарищи погибали, еще не долетев до земли. Я натянул стропы, купол парашюта перекосился и я камнем полетел к земле. Но не рассчитал: слишком поздно отпустил стропы. Купол парашюта снова наполнился воздухом, но не смог погасить скорость. Удар о землю был очень сильный. Потеряв сознание, я покатился вниз по крутой круче. Очнувшись, я хотел освободиться от парашюта, но не смог. Я был, как в кокон, замотан в купол, ничего не видел и был совершенно беспомощен. Стал искать финку (мы все прыгали с финками), но амуниция на мне перекрутилась, руки запутались в стропы, и финку я никак не мог достать. Я слышал собачий лай и картавые крики немцев и представил себе, как немцы обнаружат меня, беспомощного, запутавшегося в стропах, и будут смеяться… И я заплакал… Заплакал от обиды. Я готов был умереть, но не мог допустить, чтобы враг смеялся. Собрав все свои силы, я сделал еще одно отчаянное усилие и, исцарапав в кровь руки, каким-то странным способом добрался до финки. Распоров «кокон», я выскочил наружу и спрятался за ближайшую копну сена. В это время на круче показались два немца. Я видел их на фоне неба. Один из них дал длинную автоматную очередь по моему парашюту. Он, очевидно, предполагал, что парашютист еще там. И только затем оба осторожно стали подходить к оставленной мной куче из строп, купола и вещмешка. Как только они оказались ко мне боком, я открыл огонь и уложил их обоих. А сам бросился наутек».[33]
Григорию Наумовичу Чухраю, как офицеру, полагался за участие в десантной операции месячный оклад. К сожалению, он не упомянул о том, получил ли его. Но надо отметить, что массовые воздушно-десантные операции в годы Великой Отечественной проводились редко. Воздушных десантников чаще использовали как отборную пехоту. И платить им за десантные операции приходилось нечасто.
Почем сегодня горелые «Тигры»
Наземные войска премировались скромнее, чем военно-воздушные силы. Для наземных войск денежная премия полагалась за уничтожение неприятельских танков. Не случайно именно за их уничтожение платили танкистам, артиллеристам и пехотинцам. Понятно, что не были предусмотрены премиальные выплаты за уничтожение живой силы противника. Во-первых, как-то неудобно было бы платить за убитых солдат противника. Во-вторых, можно представить себе, во что вылились бы попытки подсчитать уничтоженных солдат противника и определение того, кто именно их уничтожил. И как раненых солдат противника — оплачивать или нет?
И артиллерийские орудия, уничтоженные во время артиллерийских дуэлей, как сосчитать? Учитывать подбитые танки противника было все-таки проще.
«Танки мы хорошо учитывали — за них деньги платят», — подчеркнул в своих мемуарах танкист Василий Павлович Брюхов.[34] Сначала появились приказы о денежном премировании за ремонт и эвакуацию собственных танков, а лишь затем — за уничтожение танков вражеских.
25 февраля 1942 года Сталин подписал приказ № 0140 «О премировании личного состава автобронетанковых ремонтных частей за быстрый и качественный ремонт танков».[35] Согласно приказу, с 1 марта 1942 года за быстрый и качественный текущий ремонт тяжелого танка KB надлежало платить 350 рублей, а-за средний ремонт — 800 рублей. За ремонт среднего танка Т-34 — 250 и 500 рублей, за ремонт легких ВТ, Т-26, Т-40, Т-60 — 100 и 200 рублей. В приказе было оговорено, что командиру и комиссару с каждой выплаты полагалось по 5 % каждому Не менее 70 % общей суммы предназначались для награждения рабочего состава части.
35
Русский архив: Великая Отечественная: Приказы народного комиссара обороны СССР 22 июня 1941 г. — 1942 г. Т. 13 (2–2). С. 159–160.