— Но вы же, вы же развернули солдат, они же остановились… прошептала императрица…
— Вы хотите услышать, — с печальной усмешкой произнес Войер, — что нашелся храбрец, который схватил славное знамя Креландии и, громко крича и трубя девиз, возвернул войска вспять? Нет, мы бежали, бежали, бросая повозки с раненными и обозы…
— Так что сейчас… — неуверенно произнесла мама, — вы говорили о шансе…
— Шанс, да, шанс, — задумчиво повторил военный министр, он снова забегал по комнате, вдруг он внезапно остановился:
— Видите ли, солдаты потеряли смысл происходящего. Понимаете, чтобы сражаться каждый солдат должен искренне полагать что он прав, никакое нормальное человеческое существо, если только это не свихнувшийся маньяк или не садист, не пойдет на войну, сотрясая оружием и убивая себе подобного, зная, что он не прав. Смысл и справедливость происходящего — то, что мы, руководители должны дать нашим солдатам. И тогда они пойдут вперед, весело пойдут, с песнями и знаменами. Нам надо добиться, чтобы солдаты убивали себе подобных, не ведая чего творят, чтобы не знали за собой вины. Сейчас нашими солдатами руководит ярость и месть, их товарищи умирали, умирали тяжело, со вскрытыми животами и кишками наружу, кто-то, меньшая часть, идет дальше, горя желанием обогатиться. Но эти чувства временные, они не могут заставить солдата бросаться на мечи и бежать под стрелы. Без смысла никто не хочет отвечать за другого, каждый стремится получить все, не отдавая взамен ничего, главное, не жертвуя собой. На данный момент мы стремительно теряем армию. Моральный дух низвергнут. Сомнения необходимости происходящего одолевают солдатами. — Войер остановился, чтобы передохнуть…
— Это поражение? — потрясенно прошептала императрица;
Министр остановился на мгновение, — шанс, да шанс есть, решение есть, может быть найдено, но только на дипломатическом уровне.
— Переговоры! — мать замерла. — Мы не ведем переговоров. Они же звери! Мы не можем думать о мире!
— Что вы нет и речи о мире. Чтобы нам помириться с Ардором! Великие Создатели сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений, после всех этих смертей— мириться: мы поставим всю Креландию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло — надо драться, пока Креландия может и пока люди на ногах… — он устало вздохнул, — нет, нет, переговоры — это не альтернатива. Есть перспективы, ммм — возможности, — он заговорил еще тише, — мы выяснили некую связь странного характера между всеми ардорцами и представителями королевской семьи — Владыками. Наши маги верят, что существует какая-то энергетическая связь у всего населения с Владыкой и его наследниками. Обезглавь мы Ардор и вся страна в наших руках. Задача за малым, найти возможность физического захвата — не устранения, а захвата Владыки или наследника и тогда весь Ардор падет на колени. Мы недавно выяснили и полностью уверены, что королевская кровь — это своего рода руководящий стержень всей страны, не только политически руководящий, а сакрально-энергетически поддерживающая сила, они оберегаются как святыни.
— Но если это так — тогда задача невыполнима?
— В этом то направлении мы сейчас и действуем, есть шансы на благополучный исход, как раз в данный момент начинается реализация нашего плана. Ищем, ищем слабое звено в королевском окружении. Есть наш соотечественник в ближайшем кругу наследника, мы как раз ведем переговоры с ним. Мы готовы на все, это наш последний шанс…
Повисла тишина, только тихий ход больших часов на стене нарушал тяжелую как патока тишину. Императрица дрожащей рукой взяла фарфоровую чашку с давно остывшим чаем.
— Ну что ж — предательство, что ж, все меры хороши, видимо вы правы, как бы отвратительно это не звучало, если гнусное предательство спасет нас, что ж, так тому и быть…
Идет война.
Новостные листки уже давно отменены. Хороших новостей нет. Массовое отступление. Поражение за поражением. Удар магии за ударом. Огромные жертвы. Огромное число дезертиров заполнило города и улицы нашей страны. Озлобленные, грязные, покалеченные. Отряды военной полиции отлавливают их, сажают в тюрьмы, устраивают показательные казни. Ничего не может остановить растущее раздражение, сомнение населения.
Шепот.
Никто в Креландии не выражает недовольства громко, нет открытых протестов, люди все также почтительно кланяются, улыбаются. При выходе императорской семьи все также раздаются громогласные ура! И лица у всех такие счастливые… а в глазах глухая тоска. Я живу как в липкой паутине шепота. Он всюду, на улицах, в салонах благородных дам, в закрытых, темных галереях нашего дворца. Я иду и как мелкий бисер он сыпется под ногами и шуршит при каждом движении…Открытые улыбки и быстрые переглядывания прислуги за моей спиной, поджатые губы официантов в ресторане, внезапная секундная тишина в салоне, когда я захожу и вдруг нарочито бодрое и веселое обсуждение погоды. Появляется абсолютно крамольная мысль, не мысль, только искра, а может император и не такой великий и непобедимый, а может он не ПРАВ!