Все продолжали ехать молча. С небольшого озера повеяло холодом. А над нами распростерлось небо — огромное, серое, как железо, и чужое.
Я смотрю в сторону ардорца. Он почти лег на спину лошади, видно, как безвольно мотается его голова. Почувствовала, что дыхание моего раба изменилось и сделалось прерывистым и тяжелым.
— Стоп! На помощь! — закричала я в следующую минуту. — Он сейчас упадет! — Опять эта проклятая раздвоенность — делаешь одно, думаешь о другом. Ведь обещала себе не замечать раба. Как же я переживаю и волнуюсь за него!
Мужчины закрутились вокруг Владыки, взволнованно переговариваясь. Рем захрипел и, подавшись головой вперед, на ходу свалился с лошади, словно мешок камней, в его лице не осталось ни кровинки. Все остальные тотчас спешились и уложили Рема на землю, пока я с помощью Ромула слезала с коня. Дальше ехать мы не сможем, это было очевидно. Завур в бешенстве, я вижу на его лбу выступили мелкие бисеринки, его рубашка намокла от пота:
— Что с ним?
Мавус разводит только руками. Я слышу как он тихо что-то говорит, различаю:
— …совсем плох, можем не довезти… — Мужчины склонились над лежащим навзничь Владыкой, я вижу, что его плечо в крови, видимо, от падения рана снова открылась.
— Жара нет…
— Не понимаю, может травма головы?
— Нужен целитель…
— Завур, сделано все от меня зависящее. Я в самом деле совершил то, что мог, но я не целитель.
Ардорец очнулся, застонал, попробовал приподняться, не смог, Мавус помог Рему сесть, придерживая его сзади, чтобы он смог выпить лекарство. Потом он снова лег и, тяжело дыша, опять потерял сознание.
Рем умирал. Хотя был еще день и совсем светло, у меня было такое чувство, точно я поздним вечером стоит в темном дремучем лесу своей жизни. Такой мрак был у меня на душе, так мне было печально. Рем опять покидает меня. Одиночество — моя судьба.
Мужчины обсуждают как транспортировать умирающего Владыку. Завур предлагает привязать его к лошади, Мавус опасается, что передвижение убьет его. Они оживленно спорят, главный аргумент Завура, что за нами погоня, мы не можем задерживаться и так потеряли слишком много времени. Я устало прислонилась к дереву под охраной Ромула. Он посматривает на меня более и более горячим взглядом от которого я каждый раз вздрагиваю. Я прекрасно понимаю, что только мой статус Госпожи Владыки охраняет меня от насилия. Скосила глаза в сторону ардорца, сколько ему еще осталось? Все вдруг замерли. Напряжение разлилось по группе мужчин. Все замолчали, наступила тишина. Я тоже насторожила глаза и уши, стараясь распознать, что же всех так беспокоит, посмотрела на лошадей: они то и дело переступали с ноги на ногу, уши торчком, хвосты подергиваются от возбуждения. От облаков к этому времени остались лишь клочья, уносимые ветром; тонкие их нити порой прочерчивали лик заходящего солнца. Несмотря на то что было светло, я ничего не сумела разглядеть ни на дороге, ни в зловещей на вид роще. Все вдруг пришли в движение. Взяли бессознательного ардорца за руки и ноги, отнесли в густые кусты. Вскочили на коней, унеслись прочь. Ромул подскочил ко мне, утащил в кусты, положил на землю, улегся сверху:
— Тише креландочка, — я почувствовала его ладонь на моем горле, — чтобы ни писка, наши их уведут, там недалеко есть славный обрыв…
Я услышала, как галопирующие всадники поравнялись с кустами, где мы прятались и пронеслись мимо, вдогонку небольшого отряда савааорцев, сверкнул огонь и где-то впереди послышался орудийный выстрел — значит это креландцы. Раздался леденящий кровь вскрик, я взрогнула. В вечернем воздухе разносились дикие крики и вопли, от которых волосы вставали дыбом. Деревья вокруг стояли, окутанные тенью; до меня все еще доносились выкрики и многочисленные выстрелы, но я не могла определить, удалялись ли люди, приближалось ли сражение.
Я почувствовала как Ромэл лизнул мою скулу, с одной рукой, сжимающей мое горло, другой он взял мой затылок и начал меня целовать. Я попыталась лягнуть насильника, но тот легко удержал мои ноги бедром. Он дышал тяжело… Вдруг он дернулся и упал на меня, давление на горло прошло, я сипло втянула в себя воздух. Посмотрела наверх, что еще за беда случилась, кто там мой очередной избавитель… Надо мной возвышался абсолютно здоровый, мрачно смотрящий на меня ардорец. Рем улыбнулся — обнажил клыки. Это была его такая манера улыбаться — когда он был абсолютно взбешен, но когда он так улыбался, я предпочитала не иметь его среди своих врагов. Не говоря ни слова он поднял меня на ноги, взял за руку и потащил чуть не волоком вглубь леса.