Такова была версия, которой было разрешено придерживаться на первом Нюрнбергском процессе в 1946 г. Два года спустя во время рассмотрения дела Верховного командования вермахта было обнаружено еще несколько документов, и они оказались в руках трибунала. Из них было видно, что все ответы Браухича были лживыми. Были найдены его собственные приказы во исполнение указаний Гитлера, подписанные приказы и перечень генералов, которым они были переданы. Также был отслежен приказ Браухича о поддержании дисциплины — весьма расплывчатая безвредная вещь, которая никогда не цитировалась в противопоставление приказу о комиссарах. И было также очень далеко от того, чтобы не получать докладов о казнях политических комиссаров, и еще было показано, что все трое командующих группами армий обращали внимание Браухича на такие доклады и что его уговорили направить меморандум Гитлеру.
Показания Гальдера на процессе Верховного командования вермахта были более осмотрительными, чем приведенные выше, и он рассказал историю, которую нельзя было ни подтвердить, ни опровергнуть. Он признался, что был первым, кто узнал об особой роли гиммлеровских полицейских частей, и записал это в своем дневнике еще 5 марта 1941 г., но он утверждал, что не уловил последствий даже после циркуляра Кейтеля от 30-го, хотя и был полон сомнений. После совещания 30 марта Гальдер обратился к Браухичу и предложил, чтобы тот потребовал от Гитлера отменить оба приказа. Браухич отказался из-за своей ответственности перед своими войсками. Он все еще надеялся заручиться поддержкой Кейтеля в провале новых приказов. В этот момент Браухич воззвал к преданности Гальдера. Он напомнил последний случай, когда Гальдер хотел уйти в отставку. Это было перед Польской кампанией, и Браухич проговорил с ним целую ночь, в конце концов взяв с него обещание не покидать его в общей борьбе против Гитлера. И вот через восемнадцать месяцев Гальдеру пришлось сдержать обещание. «Такая была у меня причина не подавать в отставку. Я пообещал не делать этого».
Гальдер так хорошо держал свое обещание, что, хотя Браухича и уволили в отставку в декабре 1941 г., сам он умудрился оставаться в качестве гитлеровского начальника Генерального штаба сухопутных войск до сентября 1942 г. Но вернемся к трем командующим группами армий, присутствовавшим на совещании 30 марта 1941 г.; Лееб и Рундштедт подтвердили на Нюрнбергском процессе, что они тоже выразили протест Браухичу. Но они дали эти показания поверхностно, формально и не вызывая особого доверия. Ни один из фельдмаршалов не объявил, что сделал что-то впечатляющее, например подал в отставку. Но от имени фон Бока, который умер до начала Нюрнбергского процесса (1880–1945; погиб 3 мая 1945 г. во время налета авиации союзников. — Ред.), были сделаны значительно более колоритные заявления. Похоже, что фон Бок поделился своими проблемами со своим начальником штаба генерал-майором Хеннигом фон Тресковом, которому суждено было стать знаменитым в качестве заговорщика против Гитлера. У фон Трескова имелся план для командующих группами армий. Они должны были лететь в Берлин и потребовать новой встречи с Гитлером. На этот раз они должны отказаться от выполнения приказа о комиссарах. Но фон Бок заявил, что это сделать невозможно, потому что он уже отправил свой письменный протест Гитлеру, который его игнорировал. Эта чистосердечная история приобрела некоторые менее откровенные элементы снежного кома. Даже утверждалось, что через фон Трескова трем командующим группами армий удалось помешать Гитлеру расширить всеохватывающий приказ о казнях, отменить применение определения «комиссар» ко всем взятым в плен офицерам Красной армии, политическим или прочим.
В действительности ослабление гитлеровских приказов было очень незначительным и достигалось не главнокомандующими в ранге фельдмаршала, а армейской бюрократией. И этот импульс был более практическим, чем моральным, потому что в передаче приказа фюрера переход прав военной власти требует большой доли протокола. Всего через несколько дней после лекции в рейхсканцелярии Браухич отправил Эдуарда Вагнера, первого обер-квартирмейстера сухопутных войск, договориться с Гейдрихом как главой Главного управления имперской безопасности (РСХА)[3] об условиях полномочий частей полиции безопасности СС в Советском Союзе и пределах компетенции армии. Хотя в Германии Гейдриха боялись больше всего, формально он подчинялся Гиммлеру, который являлся высшей властью над всей германской полицейской системой, а также над СС во всех ее иных разветвлениях. Но в этот период, когда он еще не ослабил свою позицию, взяв на себя дополнительную задачу управления «протекторатом Чехия и Моравия», Гейдрих был практически независим от Гиммлера и имел прямой доступ к Гитлеру, который был о нем высокого мнения, но оно сочеталось и с недоверием.
3
РСХА — всего лишь новое название, присвоенное в 1939 г. СД (SD), или Службе безопасности, ответвлению гиммлеровской СС, которое поглотило Бюро криминальной политической полиции. В структуре РСХА тайная государственная полиция рейха (4-е управление) называлась гестапо. На языке вермахта РСХА всегда называлось СД, главным образом чтобы отличить от собственной армейской полевой полиции. И в этой книге было признано удобным использовать термин СД в таком смысле.