Олег слегка усмехнулся с моей фразы, нервно почесывая затылок.
— Нууу, ладно. Будет сделано, Тимур Альбертович, — серьезно сказал охранник.
И тогда я отпустил ее, да. Отпустил, но не забыл. Я не смог отказаться от нее полностью, потому я продолжал изо дня в день просыпаться в ее комнате, сжимая в руке очередную футболку. Я вынюхал почти весь ее запах, но все равно продолжал это делать. Я не разрешал никому входить в ее комнату. Не разрешал трогать ее вещи и с момента ее ухода практически все оставалось на своих местах. Лишь только спустя пол года я смог отказаться от этого. Я смог впервые за такое долгое время уснуть не на ее кровати. После чего я больше не позволял себе даже заходить в ее комнату. И эта комната стала моим личным шкафом со скелетами.
Кстати, от алкоголя тоже пришлось отказаться, потому что после того как я выпивал, я каждый раз срывался к ней. Я не знал ее адреса, нет. Но несколько раз будучи выпившим я подходил к Олегу и просил назвать мне ее адрес. Естественно он этого не делал из-за чего пару раз ему прилетело по роже и он ходил с фонарями, освящая себе путь. Мне стало и впрямь жалко Олега и я решил завязать с этим делом, дабы больше никому не принести вреда.
Я не забывал ее никогда, просто закрыл все воспоминания о ней в самых далеких уголках своего сознания. Я внушал себе, что мне плевать. Пусть я обманываю себя, но пока это работает я буду продолжать так делать. Я внушал себе, что мне все равно, потому что надеялся, что когда-нибудь это окажется правдой.
Настоящее время.
Меня колотило как ненормального, пока я быстро шел на выход из клуба. Единственный. Единственный вопрос, что волновал меня все эти годы… Хотела ли она все изменить? И ответ был получен. И я не знаю что было хуже. Когда я ничего не знал или же такая правда. Я не мог поверить… Неужели она действительно ощутила облегчение после того как ушла от меня? Неужели она и впрямь чувствовала себя как в рабстве? Внутри опять что-то болезненно сжалось и я словил себя на мысли, что давно не чувствовал этого. Неужели для нее не было ни одного теплого момента? Эта мысль убивала меня, нанося сотню… Нет, тысячу ножевых прямо в сердце. И мне снова. Снова было адски больно!
Ненавижу тебя!
Быстро запрыгнул в тачку, выжимая педаль газа в пол. Из-за злости вперемешку с адреналином скорость совсем не ощущалась, хотя ехал я сто двадцать километров в час. Огни ночного города расплывались, как и все вокруг. Разные дома и постройки проносились перед глазами за секунду и мне нравилась эта сумасшедшая скорость. Сильнее вдавил педаль газа в пол и, не выдержав закричал во все горло.
— Ааааа, сука! — орал я, ударяя кулаками по рулю.
Крик сменился истерически смехом. Я смеялся как псих больной, а перед глазами вновь проносились воспоминания о Майи. Три года! Три чертовых года я ничего не знал о ней. И теперь она вновь появилась в моей жизни, чтобы окончательно добить. Где ж я так согрешил, что в наказание мне отправили ее? Да если даже все грехи собрать, та боль, что осталась после ее ухода отмоет все с избытком.
Хотелось выпить. Хотелось просто напиться и вновь все забыть. Убавить этот поток боли и чувств, как громкость на телефоне. Пик. Пик. Пик. И уже в следующую секунду тишина…
Быстро доехал до дома, со свистом затормозив у ворот. Вылез из машины и на всех порах направился в дом. Перед глазами была лишь одна цель и я уже не мог успокоиться.
— Тимур, ты дома! — радостно запищала Милана, пытаясь повиснуть у меня на шеи.
Грубо отцепил ее руки, отодвигая от себя. Ненавижу этот тошнотворный запах ее духов.
— Что за блевотней ты вечно духаришься? — раздраженно спросил я.
Милана в шоке округлила глаза, а ее нижняя губа затряслась от обиды.
— Ч-что? Я…, - заикаясь, она пыталась связать слова.
— Не важно. Я куплю тебе нормальные духи, — быстро бросил я, направляясь на второй этаж. — И не ходи за мной.
Быстро поднялся по лестнице и словно в замедленной съемки дошел до двери, что вела в комнату Майи. Ладошки стали потеть от волнения. А по спине уже скатывались капли холодного пота. Я слышал собственный пульс в ушах и он так противно звенел, раздражая барабанные перепонки. Вытер ладошки о края брюк, открывая дверь. И я словно выпустил всю свою боль наружу. Это как открыть портал в прошлое. Именно это я сейчас сделал. Я открыл портал в тот день, когда моральная боль беспощадно разрывала мое сердце, а я лежал на этой кровати, что стояла сейчас перед моими глазами и корячился от этой боли. С грохотом захлопнул за собой дверь, проходя вглубь комнаты.