- Но запомни одно, что-то мне подсказывает, что ты все равно запилишь туда свой пятак, карточный долг - дело чести для порядочного арестанта. Это то же самое, что дать слово. Порядочный делает то, что он обещал или говорил, неважно. Для мужика говорить и обещать - это одно и то же. Пацан сказал - пацан сделал. Иначе в чем его порядочность? Тогда он уже балабол, а в случае с картами - фуфломет. Поэтому, если ты проиграл - будь добр рассчитаться. И рассчитаться вовремя, не позднее того числа, какое вы оговорили, ни минутой позже. И лишь после того, как тебе пожмут руку и скажут «в расчете», можешь спать спокойно.
В висках пульсировали вены. Я был внимателен и напряжен, запоминал каждое слово, вникал в каждую букву. Я делал это с полной самоотдачей, так что забыть, перепутать и усомниться в этом было уже невозможно.
- Да ты не грузись. Главное - делай все с умом, не теряй голову. Пацан ты неглупый, все у тебя будет ровно, - Рубль улыбнулся и пододвинул мне кубики, - ходи. Предыдущую партию выиграл ты, тебе и начинать. А знаешь на что мы на малолетке играли?
- Даже не представляю.
- Нос - кольцо - поджог. Знаешь, как это? Проигравший отрывает длинный, узкий кусочек бумажки, потом один конец загибает буквой «Г», другой слюнявит и приклеивает себе на нос. Играем дальше. Когда он проигрывает во второй раз, он отрывает еще один кусок бумаги, слюнявит оба конца, склеивает их так, чтобы получилось кольцо и одевает его на свой приклеенный нос. И вот финал - он проигрывает в третий раз, берет спички и поджигает всю эту херню! Прикинь! - он громко рассмеялся. - Сколько ресниц и бровей я себе спалил! Ох... ты бы это видел...
В тот вечер он рассказал еще не одну историю, закрепляя каждую заразительным хохотом. Я смеялся до слез и так, за игрой и общением, не заметил, как наступила ночь. В камере все было также, каждый занимался своими делами, то есть не занимались ничем, только Руся как-то странно на нас поглядывал. Или мне показалось?
######
Да что там ночь, я не заметил, как прошел месяц. Я бы и не обратил на это внимание, если бы не мой день рождения. В этот день я получил очередную передачу, в которой было много всего вкусного, неизменные сигареты и чай, теплые вещи и небольшая поздравительная открытка. Мама и папа желали мне здоровья, терпения. Писали, что они всегда со мной и верят, что я справлюсь.
Аккуратно нарезав бисквитный рулет, я разложил по тарелкам вафли, печенье, шоколадные конфеты и заварил литряк чая. Вообще, для меня были в новинку подобные церемонии, но душа хотела праздника, поэтому я смел все крошки со стола и насколько это было возможно оттер желтую скатерть. Сладости лежали друг от друга отдельно - каждые по своим тарелкам, которые я красиво расставил по углам стола.
- Мужики, у меня сегодня день рождения, давайте чаю попьем.
- О-о-о! Поздравляю! Че правда седня?... Игнат, с днем рождения! - все начали подтягиваться к столу, каждый пожимал мне руку или хлопал по плечу.
Я благодарил всех за поздравления, и после пожелания здоровья, фарта, скорейшего освобождения, жены с золотыми зубами и прочих арестантских радостей мы приступили к чаепитию.
- Бе... А че крепкий-то такой? - скривившись, спросил Большой.
- Да нормальный, - отхлебнув, ответил я.
- Ха, да ты походу подсел уже на него, - жуя кусок рулета, покачал головой Домик.
- Все нормально, чего пристали к пацану? Вот сейчас зубы почернеют, кожа пожелтеет и станет настоящим чиферастом! - подхватил Рубль, и вся хата дружно расхохоталась.
Увидев мое замешательство, он сказал:
- Да не гони ты, прикалываемся же. Я вот еще с малолетки чифераст!
Новый взрыв смеха, еще громче предыдущего, раскатился по камере, и я уже смеялся вместе с ними.
- Сколько исполнилось?
- Двадцать.
- Серьезный возраст, третий десяток пошел. Самая жизнь начинается, золотые годы, - Домик уже сидел у себя на шконке, которая находилась прямо возле стола, и держался за правый бок.
Я хотел что-то сказать, но меня оборвал громкий железный стук. Это охранник долбил по ней ключом и после понятного ему одному ритма, прокричал сквозь дверь:
- На прогулку идем?!
- Да, да, старшой! Идем, идем, - все начали быстро одеваться и шнуровать ботинки.
- Идите, я не пойду, - сказал Домик и лег под одеяло, повернувшись лицом к стене.
Путь до прогулочного дворика пролегал через уже знакомые мне коридоры-катакомбы. Охранники или дубаки, как их здесь называли, стояли на каждом повороте и каждой лестнице. Попадались среди них и женщины - дубачки, соответственно, каждую из которых я провожал долгим, пристальным взглядом. Еще бы! Целый месяц с одними мужиками! В страшном сне не представишь.