Часы или дни спустя он, то растягиваясь в тонкую прозрачную стрелу, то сжимаясь до точки, стремительно несся к астероидному кольцу. Родичи немедленно облепили его, собравшись в яркий переливающийся шар. Потом от шара отделилось три десятка искорок. Они вернулись к кораблю.
Теперь их интересовали только обитатели корабля. Незаметные, неощутимые искорки прикасались к переселенцам, окружали их головы нимбами. Они что-то искали — и нашли. Светловолосая девочка-подросток оторвалась от карманной «читалки», с которой сидела на койке в своей каюте, и изумленно принялась ловить назойливую «муху». Один из призраков скользнул к ней в ладонь. Девочка прикрыла глаза, замерла…
Картина резко изменилась. Фархад увидел, как корабельные офицеры беседуют с двумя десятками человек. Девочка была среди них, но теперь она казалась удивительно взрослой. Только в порывистых движениях рук еще чудилось нечто незрелое. Казалось, ее переполняет сила, дружелюбная к ней и остальным, но еще не вполне ей подконтрольная.
Яростно спорящие люди. Кто-то выхватывает из кобуры оружие…
Радист, бессильно бьющий кулаками по приборной панели…
Третий корабль меняет курс и куда быстрее, чем раньше, движется к поясу астероидов, а потом вдруг начинает наливаться светом, становится прозрачным и исчезает.
Два прочих корабля все так же медлительно движутся к планетам. Один устремляется к зелено-сиреневой, дружелюбной и ласковой. Другой — к ослепительно сияющей, покрытой снегом, испещренным прожилками скал…
Потом вместо картинок в мозгу возникли цифры. Десять тысяч высадилось на Синрин. Сорок с лишним — на Вольне. Каждый из кораблей мог нести до пятидесяти тысяч человек на борту, пусть и в аварийном режиме, и новоиспеченное Сообщество Прагма воспользовалось этим. Переброской живых организмов в пространстве они овладели еще до того, как полностью укомплектовали свой состав. С ними ушло около семи тысяч.
Фархад спросил себя, кого именно они отбирали, и «услышал» ответ Каймианы — тех, кто обладал хотя бы минимальными, зачаточными экстрасенсорными способностями. Другие на контакт с энергоидной формой жизни оказались неспособны, а это было обязательным условием…
Свет потолочной лампы больно ударил по глазам. Фархад спрятал лицо в ладони, стер невольно выступившие слезы. Показанного хватило, чтобы понять все, что осталось за кадром.
— Так вы симбионты? — спросил он.
Командор не повернул головы, но Фархад почувствовал его внимание. Тон-эрт встал со стула.
— Мы — дважды живущие.
Рукав комбинезона исчез. Мужчина поднял обнаженную руку, сжал пальцы в кулак. На загорелой коже выступила уже знакомая зеркально-черная пленка, потом исчезла. Рука взбугрилась избыточными мускулами, потом стала много тоньше, чем раньше, и, наконец, вернулась к своей обычной форме.
Каймиана, подчиняясь молчаливому приказу, взяла со стола ручку и подала спутнику. Тот погрузил ее в бицепс, через секунду кончик показался с другой стороны плеча. Обратное движение — и командор продемонстрировал абсолютно целую руку.
— Мы — люди и… — она издала горловой звук, воспроизвести который Фархад не смог бы. — Две жизни. Вы тоже можете стать живущими дважды.
В голове Фархада с громким криком сражались две противоречивые мысли.
«Какие возможности даст такой союз!».
«Демоны!!! Одержимые и их демоны!».
Аларья потерла виски. Происхождение Прагмы теперь стало совершенно ясным, и даже не казалось чем-то необычным. Да, удивительно и слегка фантастично, но вполне понятно. Ученые разберутся. Ничего сверхъестественного, не укладывающегося в научную картину мира. Способности к работе с информационными полями они, наверное, получили от энергетических существ. Тогда понятно, почему они работают на принципиально ином уровне, который и не снился экстрам Вольны.
Однако оставалось еще слишком много неясного.
— Скажите, каким образом наши предки не сохранили об этом памяти? — спросила Аларья и тут же сама поняла ответ: вся информация была закрыта тем способом, который им уже показали. Устранена из информационного поля.
— Они не приняли перемен, ибо были к ним не готовы. Их разум был закрыт и скован страхом, — принялась объяснять Каймиана. — Мы не хотели тревожить их преждевременно и убрали все, что могло бы смутить их умы. Время великих перемен настало лишь теперь, когда созрели нужные плоды.
Аларья уже привыкла выбирать из цветистой речи Каймианы зерна рациональной информации и отбрасывать мусор, но сейчас ей показалось, что она стоит на пороге ошибки. Что-то важное сказала гостья, то, что нельзя было упускать.
Остальные молчали, переваривая услышанное, и Аларья вспомнила о принятой накануне и почти что забытой программе. Не все еще вопросы были заданы и не все ответы получены.
— В вашем ультиматуме говорилось об отборе в члены Сообщества. Кого вы собираетесь выбирать?
— Тех, кто подобен вам. Тех, кто способен принять новое знание, — ответил Тон-эрт. Видимо, с вопросами по ультиматуму стоило обращаться именно к нему.
Аларья не без удовольствия повернулась к красавцу командору. Точеное лицо, воплощение мужественности, неизменно радовало глаз. Правда, как портрет на стене или скульптура в городском парке — любоваться можно, но вот прикасаться не хочется. Разве только кончиками пальцев, чтобы ощутить фактуру материала. Аларья предположила, что внешность пришельцев, коль скоро их тела так легко подвергаются изменениям, является отражением характера. Судя по виду командора, он был мужчиной рассудительным, выдержанным и серьезным. «Интересно, — подумала она. — А от кого они могут обороняться? Зачем им этот офицер? Кто им угрожает? Кто им может угрожать?!».
— У нас не так много экстр. Десятка три, может, и наберется, — сказала Арья. — Вы же могли их похитить без лишнего шума…
— Мы можем принять много больше. Среди живущих обоих миров есть достаточно тех, кто готов.
— Скажите, а у вас уже есть опыт адаптации взрослых людей к вашему образу жизни? — спросила Аларья. — К вашим симбионтам?
— Я был впервые рожден на Вольне, — коротко ответствовал командор.
Воцарилась пауза, во время которой вся четверка обменялась озадаченными взглядами и молчаливо выразила недоверие. Может быть, члены Сообщества Прагма и не умели лгать, но уж больно трудно было поверить в то, что это подобие человека, только что ковырявшее дырки в бицепсе, некогда ходило в детский сад, играло с детишками и вообще жило обычной жизнью.
— Постигающие всегда наблюдали за вами. Тех, кто был достаточно мудр и чист, дабы принять нас, мы находили, — пояснила Каймиана.
— И сколько же всего их было? — предполагая самое худшее, спросила Аларья.
— Не более сотни за все века, — ответил Тон-эрт.
Консультант Новак не могла понять, гордится ли он тем, что оказался среди избранных, или относится к этому равнодушно. Она уже сообразила, что командор весьма скуп на выражение чувств. Если Каймиана так и фонтанировала радостью, интересом, иногда — упрямым недоумением, то ее спутник казался почти незаметным. Застывшая на стуле фигура изредка подавала голос, но в остальное время напоминала бесстрастный предмет мебели.
— Скажите, а зачем вы создали нам такие странные представления о колонизации? У одних об эмиграции с планеты, у других — о том, что их предали?
Едва уловимая волна прохлады пробежала по залу, и ее источником, несомненно, был командор. Аларья чувствовала это совершенно точно. Ее впервые посетила мысль, которая давно должна была бы прийти в голову, не вались события и знания, словно лавина: сколько всего остается за кадром? Насколько интенсивно командор и Каймиана общаются между собой, что обсуждают? Они же телепаты, наверное, могут за секунду обменяться огромными массивами информации…
Еще много лет назад ее научили оценивать любую реплику со всех сторон. Не только что сказано, но и кто, как, зачем сказал. С каким выражением лица, с какой интонацией, совпадает ли видимое и слышимое. Есть ли в потоке речи собеседника паузы, минимальные заминки, неоправданные повышения и понижения тона? Развитый слух позволял ей подмечать куда больше, чем многие хотели бы показать. Лишь два человека в ее жизни оставались загадкой: Глор и Кантор. С ними этот навык не срабатывал.