— Сразу после, — никак не желает уняться тесть и наседает, явно желая получить от меня обещание. — Я договорюсь с берлинской клиникой одной. Там лучшие спецы по миру. Они помогут вам зачать ребенка. Тянуть дольше уже нельзя. Часики тикают, да и Анфиса не молодеет. Это мы, мужики, в любом возрасте ого-го. Да и в крайнем случае сделаете ЭКО. Оно если за границей, в России слухи не пойдут.
— Я думал, вы против ЭКО.
— Если вы вернетесь из Германии уже с моим внуком в утробе Анфисы и ничего не скажете, то я и не узнаю об этом, верно?
Севастьянов хохотнул и встал, надевая пиджак.
— Пойду я. У меня еще встреча в Сити, так что пойдем, проводишь меня. Заодно расскажешь, что там с ростовчанами.
Я не особо вдаюсь в мелкие детали и подробности, но говорить с Севастьяновым о бизнесе приятно. Мой родной отец не особо в нем заинтересован, да и не разбирается, так что я осознаю, почему так и не оформляю развод с Анфисой.
Те недолгие минуты, когда у нас есть время поговорить о бизнесе с Дмитрием, перекрывают все минусы этого брака. Да и смысла разводиться мне нет. Любви в моей жизни больше не будет, а таких безголовых Анфис по стране туева туча. Менять шило на мыло — так себе перспектива.
Когда мы спускаемся, то застаем внизу Анфису. Вот только не одну. Прямо перед ней стоит маленький мальчик лет трех, не больше.
— Привет, папа. Ты почему не сказал, что придешь? Мы бы пораньше подъехали.
— Мы? — удивляется он и смотрит на пацана с таким же недоумением, что и я.
Кого-то ребенок мне напоминает, но я никак не могу понять, кого.
— Он пока не готов, конечно. Его бы умыть да переодеть в брендовые приличные шмотки. Я хотела познакомить вас в другой, более торжественной обстановке, но раз такое дело…
— Анфиса! — рычит Севастьянов и напрягается еще сильнее, чем в разговоре со мной.
— Что Анфиса? Ты, кстати, наконец, соизволил приехать и поговорить с Гордеем? Месяц прошел так-то, но лучше поздно, чем никогда, верно?
— Что здесь происходит? — спрашиваю я и скрещиваю на груди руки.
Вокруг меня происходит что-то, что я пока не понимаю, и мне это категорически не нравится.
— Ты ему еще не рассказал, папа? — ухмыляется Анфиса и смотрит при этом обиженно на отца.
Впервые вижу у нее такой взгляд.
— Не рассказал что? — переспрашиваю я и щурюсь. Не нравятся мне эти тайны, которые они развели вокруг меня.
— Анфиса, мы же с тобой всё обсудили. Никакого ребенка из детдома, только свой. Помнишь, что я тебе пообещал?
Их взгляды скрещиваются, и между ними идет молчаливая битва.
— А это не с детдома, — вдруг говорит Анфиса и опускает взгляд на заплаканного мальчика, стоящего около нее. — Познакомься со своим внуком, папа.
— Анфиса, — рычу уже я, не до конца веря, что она правда притащила в дом какого-то незнакомого мальчика. — Что тут происходит? Ты украла ребенка?!
— Почему же украла? Это твой биологический сын, Гордей. Всё по закону, между прочим. Вот, предъявишь эти документы, когда полиция приедет.
Она протягивает мне папку, и мы с тестем неверяще смотрим на нее.
Впервые я начинаю сомневаться в ее разумности.
В этот момент я вдруг слышу сирену приближающейся полицейской машины и беру папку в руки, открывая ее и начиная читать, что написано на документах.
Бобров Дмитрий Гордеевич.
— Димка? Тезка мой, получается, — хрипит тесть, а вот я цепенею, читая строчку в графе мать.
Боброва София Павловна.
Моя бывшая жена.
Глава 8
София
Когда я, наконец, подъезжаю к детскому саду, вижу, что все уже поставлены на уши. Воспитатель стоит зареванная у входа, а ее допрашивают полицейские.
— Что здесь происходит? Где мой сын? Кто его украл? И куда вы вообще смотрели?
Я настолько испугана, что практически не контролирую речь и наезжаю на воспитательницу, которая даже двух слов связать не может от страха. Мне кажется, что испуг она испытывает не передо мной, а из-за собственной вины и мыслей, разъедающих ее разом.
— Успокойтесь, дамочка. Вы кто? Мать ребенка?
— Да, я мать Димы.
— Мы изъяли записи с камер видеонаблюдения. Вы узнаете эту женщину?
Мужчина в форме протягивает мне телефон, но из-за переизбытка эмоций я не сразу осознаю, кто там изображен. Видео немного мутное, но я практически сразу узнаю Анфису, чье лицо хорошо отпечаталась в моей памяти.
Почему-то мне казалось, что она натравит на меня опеку и заплатит им денег, чтобы они продолжали терроризировать меня, но я даже не предполагала, что она настолько безбашенная и бесстрашная, что решится на воровство ребенка.