Он говорит резко и отрывисто, будто сваи забивает молотком.
Я же сглатываю и не нахожусь с ответом. Лишь хватаю ртом воздух и мысленно возмущаюсь его самоуправству, однако в квартиру практически залетаю, пылая от гнева. Несмотря на собственную злость, ловлю себя на мысли, что всё равно первым делом беру чистые вещи, полотенце и иду в душ.
После его слов становится неприятно, и мне, действительно, начинает казаться, что я пахну Леонидом, хотя между нами ничего не было и не могло быть.
Чертов Гордей.
Наглец.
Негодяй!
Глава 29
На кухню я вхожу хоть и после душа, да в домашней одежде, но всё равно чувствую себя так, будто я на поле боевых действий.
При сыне, который воодушевленно рассказывает, что нового произошло у него в садике, мы ведем себя чинно и спокойно, чтобы не втягивать его в наши разборки, но переглядываемся. Каждый из нас будто хочет испепелить другого. Но если я считаю себя в своем праве, ведь это он лезет не в свое дело, к тому же, оккупирует мою квартиру, то вот какие мотивы движут им, меня мало интересует.
— Мам, а у меня будет братик?
Сначала мне кажется, что я ослышалась, но когда сын повторяет свой вопрос, я опускают взгляд и пытаюсь понять, не сон ли это. Дима же смотрит на меня невинно и просто хлопает глазами, ожидая моего ответа.
— Что? С чего ты вдруг заговорил об этом? — сглотнув, всё же спрашиваю я, а сама пытаюсь подобрать такой ответ, чтобы мы закрыли эту тему сразу же. Но, как назло, ничего в голову не приходит, так как все мои мысли крутятся вокруг другой ситуации, который никак не желает выходить из моих мыслей.
— У всех в садике есть братики или сестрички, и только я один.
Сын посматривает на меня хитровато прищуриваясь, а я перевожу взгляд на Гордея, который с усмешкой смотрит на меня в ответ. Не спешит прийти мне на помощь. Наслаждается тем, какая у меня обескураженная реакция.
— Так получилось, сынок. Ты уже поел? Иди к себе, посмотри мультики, а нам с твоим папой нужно поговорить.
— О братике? — воодушевленно кричит Дима, не чувствуя между нами напряжения.
— И о братике в том числе, сынок. Иди, поиграй пока с роботом, которого мы тебе купили, — говорит Гордей, наконец, вмешавшись, словно вспомнил, что он не дядя из подворотни, а отец.
К счастью, Дима слушается и убегает, а вот мы с Гордеем остаемся наедине.
— Это ты вбил ему в голову эти бредовые идеи?
Я киваю сыну вслед, хотя тот давно уже сидит в зале и смотрит мультики, а сама с прищуром смотрю на Орлова, готовая подозревать его во всех смертных грехах.
— Ну во-первых, идея не бредовая, все дети в таком возрасте, глядя на своих сверстников, мечтают о братике или сестричке, а во-вторых, мы с ним на эту тему не говорили. Я обескуражен так же, как и ты.
— Что-то по тебе незаметно.
— А что я должен делать? На голове стоять и причитать, как так?
— Не паясничай, Гордей.
— Ты мне лучше скажи, Сонь, чего ты хочешь? Снова замуж?
Мне не нравится вопрос бывшего мужа, так как он будто лезет мне в душу пальцами, а отвечать мне хочется еще меньше.
— Нет, — всё же говорю я, видя, что он не собирается от меня отставать.
Он молчит, прожигая меня взглядом, и я быстро меняю тему, чтобы не продолжать ее.
— Ты мне лучше объясни, что это такое?
Я обвожу рукой кухню, с которой до сих пор не выветрился запах готовки, и выразительно смотрю на Гордея.
— Мы с Димой решили сделать тебе сюрприз, Сонь. Я даже подарок тебе подготовил.
— Подарок? В честь чего?
Гордей привстает, достает из кармана брюк маленький красный футляр, и я застываю, когда он кладет его на стол.
— И что это? — спрашиваю я хриплым тоном, а меня будто обдает кипятком.
— Подарок. В честь твоего дня рождения.
— Дня рождения?
Он открывает футляр, и я смотрю на золотые сережки с бриллиантом. Не фианит, Гордей никогда не любил заменители.
— Ты серьезно забыла? Сегодня двадцатое, твой день.
— Я и забыла.
В этот момент звук мультиков усиливается, и вскоре в кухню вбегает Дима.
— А торт скоро будем кушать?
— Скоро, Дим. Ты неси мамин подарок, который ты подготовил. Будем поздравлять ее, — говорит сыну Гордей, а когда тот, понятливо закивав, убегает, встает позади меня. — Давай я помогу надеть серьги, Сонь.
Я не стала отказываться и сняла с себя свои гвоздики с бирюзой — единственное дорогое, что я могла позволить себе после развода. И хоть сейчас благодаря развивающемуся бизнесу деньги у меня есть, покупка украшений — последнее, что приходит мне в голову.