- Это так, будто бы вы провозглашали, будто бы этика стоила насмешки, будто бы мораль – смешна, пан профессор, - с укоризной заявил ксендз Гаврилко.
- Да нет, попик, я говорю про… арендную плату за ежедневную жизнь в волчьей стае. Про покупку для себя лично калиток, через которые можно сбежать, путей эвакуации… Все является монетой, каждая наша мысль, каждый наш поступок, и все можно измерить в валюте – сферу разума и сферу поступков. Первое – всякая наша мысль и всякое действие имеют цену, которую необходимо без всяческих условий заплатить жизни. А два – все, что мы обдумываем и делаем, имеет столь же реальные, как у монеты, аверс и реверс. Возьмем первый попавшийся пример, более или менее адекватный нашей нынешней ситуации. "Вера горы сдвигает", следовательно: "Нужно желать, чтобы мочь", следовательно: "Для того, кто желает, нет ничего трудного". Так говорит пословица, и правильно говорит. Но существует еще и "закон обратных последствий" – чем сильнее мы пытаемся что-то совершить, тем меньше шансов, что нам это удастся. И это ведь тоже правда.
- Пан профессор, вы упрощаете…
- Пан адвокат, это вы упрощаете что только можно, управляя рулеткой за этим столиком. Вы упрощаете этику, логику, демократические процедуры и принципы гигиены здравого смысла. Разве вас этому учили, когда вы изучали право?
Кржижановский отшатнулся, делая при этом мину человека, которого публично оскорбляют без какой-либо на это причины:
- Боже милостивый, дорогой мой!
- Я только хочу услышать, этому ли всему вас выучили, когда вы изучали право?
- Жизнь научила меня, что иногда следует делать выбор между злом большим и злом меньшим! – ответил на это Кржижановский. – Могу предположить, что доктор Хануш, будучи врачом, каждый день сталкивается в больнице с подобной проблемой.
- А что, по-вашему, является меньшим злом?
- Спросите у доктора, пожалуйста. Доктор Хануш представит вам конкретные примеры. Вот уже полтора года в больнице не хватает лекарств, уколов, бинтов, плазмы, нитей, капельниц – всего, потому что немцы все реквизируют для восточного фронта, где у них десятки тысяч раненных. Спросите у пана доктора, как часто ему и его начальнику приходилось оперировать или спасать уколами чью-то жизнь в ситуации, когда в этот день нужно было спасать пять пациентов, ожидающих смерти, а лекарств хватало только для двоих! Тогда им приходилось выбирать двух из пяти! Или одного из трех! Спросите его, спросите, как часто случалось такое. И он вам ответит, что, по крайней мере, раз в неделю!
Все обратили взгляды на все еще стоящего у двери доктора. Хануш опустил голову и молчал. Кржижановский подождал несколько секунд, чтобы вернуться к теме с тем же запалом:
- А потом спросите его, какими были критерии выбора!... Хотя, возможно, и не надо. Ибо, что он вам ответит? – что выбирали помоложе, побогаче, покрасивее, поумнее, или vice versa? Каждый их выбор был выбором жестоким, а что они считали меньшим злом, это их тайна, возможно – весьма стыдная. Так или иначе, у меня нет никаких сомнений, что они применяли принцип меньшего зла, и наверняка, руководствуясь только лишь субъективной интуицией. Ибо, видимо, нет регламента в таких ситуациях, нет кодекса, не существует тут директив – так что выбор полностью субъективный…
- Но случается и объективный, регламентный выбор, пан адвокат, - вмешался Клос. – Вы слыхали про "деление на три"?
- Что-то не припомню…
- Это система деления раненных во время войны на три группы – на тех, которые умрут, несмотря на все усилия врачей, на тех, что выживут и так, без всяких стараний по спасению, и, наконец, на тех, которые умрут, если не получат медицинской помощи! В связи с ограниченностью средств – все медикаменты предназначаются для этой третьей группы. Англичане так делают.
- Сомневаюсь, поступают ли так поляки… - скривился адвокат. – Спросите у господ Мертеля и Кортоня, поступают ли так их лесные коллеги. Впрочем, сравнение здесь бессмысленно – нельзя сравнивать условия на фронте и в больнице, ситуацию с раненными или с просто больными. Голову даю, что Стасинка и Хануш не практиковали этого вашего "деления на три", редактор. Тем временем, им все время приходилось выбирать, причем, не руководствуясь установленной сверху системой, но… Ну, именно, чем же? Чем они руко-водствовались, выбирая тех, кому дадут лекарство, и тех, кому не дадут, обрекая тех на смерть?
- Вы уже говорили, что интуицией, но я бы предпочел услышать это от доктора Хануша, - заявил Бартницкий.