Седляк тут же сел, словно послушная собака. Тогда Кржижановский спросил:
- Так что… есть ли какие-нибудь предложения относительно обмена?... Только серьезные предложения, без каких-либо дышащих на ладан или педерастов!
- Есть, - поднял руку Кортонь. – Я предлагаю Зыгу.
Стало тихо. Удивленный наступившей тишиной Кортонь огляделся по сторонам.
- Так как?... Ведь все же, думаю, знают, кто такой гражданин Зыга?
- Я не знаю, - сообщил Малевич.
- Вы в этом уверены, пан магистратор?... – изобразил изумление Кортонь.
- Да, уверен. Что вы имеете в виду?
- Коллега имеет в виду то, пан советник, - вмешался Мертель, - что пан Зыга – это фигура, достаточно хорошо известная в нашем городе. Особенно хорошо она известна тем уважаемым гражданам, у которых всегда имеется немного свободной наличности, чтобы, время от времени, вспомнить молодость. Пан старший сержант наверняка объяснит вам это получше.
Малевич глянул на Годлевского, и тот просветил профана:
- Леон Зыга, кличка "Signore" – альфонс, блядей предлагает.
- Так точно, это король местных сутенеров, о котором говорят, что действует безнаказанно, потому что подкупает полицию, - дополнил Седляк.
- Чего он делает?! – не понял функционер в синем мундире.
- Что вся полиция у него в кармане, пан старший сержант.
- Это неправда, - скрежетнул зубами тот.
- Я вовсе даже и не утверждаю, будто это правда, пан старший сержант. Я только сказал, что люди так говорят.
- Почему они так говорят?
- Видимо, потому, что этот тип занимается своими делишками открыто, но, тем не менее, за решетку так никогда и не попал.
- А это пахнет работой на гестапо, - заметил Брусь. – Много доверенных людей гестапо открыто нарушает закон, но их нельзя тронуть…
- А было бы здорово, если бы мы предложили Мюллеру четверых его псов, а, господа? – размечтался Клос.
- Вот тогда Мюллер продемонстрировал бы нам, как ему нравится славянское чувство юмора, только я, пан редактор, не советовал бы проверять глубину его чувств! – стянул на землю Клоса Кржижановский.
- Зыга не работает на гестапо, - сообщил ювелир.
- Откуда вы знаете? – спросил Хануш.
- Ну вот знаю, и точка.
- Тогда почему же он безнаказанный?
Все поглядели на полицейского. Старший сержант развел руками.
- Ну как можно его посадить, псякрев, когда никогда не найдешь свидетелей?!... Бляди все отрицают, а клиенты их тоже все отрицают!
- Вы удивляетесь, дорогой пан полицейский? – спросил Кортонь. – Каждый бы все отрицал, и всякий, кто пользуется услугами этого Зыби, будет его защищать, что, возможно, вы и сами услышите это здесь.
- Снова наглый шантаж! Я решительно протестую! – вырвался вперед Брусь.
- Какой еще шантаж? – удивился Мертель.
- А такой, что теперь каждый, кто выразит несогласие относительно трансакции с Мюллером, будет считаться клиентом этого вот Зыби и его подопечных. Нет, господа, этот номер не пройдет!
- Пан магистр замечательно все пояснил, - поддержал его Седляк. – Господа Мертель с Корт ноем все время оказывают давление, пользуясь оскорблениями и шантажом, пугая и оскорбляя – все вместе, это банальное хулиганство! Я тоже противлюсь тому, чтобы отдавать Мюллеру кого-либо, даже этого альфонса, хотя я никогда не спал с его проститутками.
- Ага, вы спали с проститутками его конкурентов? – заинтересовался Станьчак.
- Ни с какими!… Я никогда не спал с проституткой!
- Сочувствую – вы и понятия не имеете, сколько потеряли в жизни.
Кортонь попытался вернуть дискуссию к сути обмена:
- Зыга – это зараза на теле нашего города! Он торговец живым товаром! Он высылает бедных крестьянских девушек за океан, чтобы те тяжело пахали в борделях Буэнос-Айреса или Рио де Жанейро.
- Вы столько знаете, пан директор… - уколол его Станьчак.
- А тут нечего надо мной смеяться! Зыга – это бандит! В его кармане оседают деньги, которые граждане Рудника тратят на распутных женщин – те самые деньги, которые должны быть потрачены на детей и на семью!
Станьчак постучал себя согнутым пальцем по лбу, говоря при этом:
- Идиотизм! Продажные девки – это самые дешевые самки во всем мире.
- Это что, очередная ваша шутка, профессор?
- Нет, это очередной факт, киношник. Даже самая дорогая куртизанка или гетера всегда будет дешевле обычной супруги. Эта вторая высасывает из мужчины в тысячу раз больше, к тому же капризничает, от всего отказывается, издевается, цепляется к любой мелочи и так далее, чего проститутки не делают. По моему мнению, они же самые честные женщины на свете, потому что блядство свое называют блядством, не строя при этом фальшивых мин и не разыгрывая псевдоромантических театральных сцен самого дешевого пошиба.