- Быть может, он желает, чтобы мы делали это от Его имени? – предложил Кржижановский. – Может он поддерживает только активных людей, сражающихся против зла делом? У нас, как раз, возникает такая оказия…
- Это Сатана подсовывает вам оказию ждя того, чтобы совершить смертный грех! - простонал Гаврилко. Ваше меньшее зло является обманом, ведущим к адскому страданию, братья! Оставьте это Спасителю! Неисповедимы пути Господни, и даже то, что приводит к страданиям нашим и к боли, может быть…
- И даже обязано быть, пан ксендз! – процедил Станьчак, - не позволяя ксендзу закончить, - хотя Кржижановский уже сигнализировал взглядом необходимость хоть как-то успокоить священника. – Оно обязано быть тем злом, которое добром закончилось, ибо, как мы знаем "нет такого плохого, в котором не было бы хорошей стороны", знаем мы и то, что "страдания облагораживают", следовательно – облагораживают любые страдания! Не будем забывать и о том, что страдание открывает для людей райские врата, следовательно, Мюллер, являясь палачом, исполняет на Земле функцию билетера в Рай – функцию добродетели! А на Небе тот же самый Мюллер будет играть роль покаявшегося и спасенного грешника, то есть помилованного "бесконечным милосердием". Формально же, там могут случаться коллизии, когда на тротуарах в раю жертвы гестапо и НКВД встретят тех же гестаповцев и энкаведистов. Но должны ли они кланяться всем прохожим?
- Этот Мюллер ни за какие коврижки не спасется! – скрежетнул зубами полицейский.
- Тихонько, тихонько, пан старший сержант! Если ему отпустят грехи – а какой-нибудь фрицевский викарий обязательно отпустит ему грехи, как только гестаповец пожелает пойти на исповедь – тогда он автоматически будет спасен! Не забывайте, что по мнению евангелистов, большая радость на Небесах от одного покаявшегося бандюги…
- Но ведь Писание говорит, что скорее верблюд пройдет через игольное ушко, чем разбойник попадет на Небо! – похвастался своей эрудицией годлевский. – Я прав?
- Почти что, пан старший сержант, поскольку там речь шла не о разбойнике, а богаче, у которого будут сложности при вхождении в Царствие Небесное. Кстати, мало кто знает, что данный фрагмент евангелия говорит о воротах, а точнее – калитке в стенах Иерусалима, которую называли "игольным ушком", поскольку пройти через нее мог только пеший. Ну а богачи, если я хорошо помню, в течение пары сотен лет покупали для себя у церкви полное отпущение всяческих грехов, даже "in blanco", то есть – до конца дней своих. Иметь прощение всяческих грехов заранее, еще до того, как те совершены – вот это мне нравится, попик!
- Такие… такие старинные ошибки Церковь уже не… - попытался объяснить Гаврилко.
- Ну да, такое происходило еще в доисторические времена. Но до сих пор актуален принцип, что в Небесах больше радуются по поводу одного покаявшегося разбойника, чем сотне святым. Так что ваш Бог весьма обрадуется, когда сможет приютить у себя на груди капитана Мюллера…
- Хватит уже, хватит! – обрушился на философа Малевич, заметив, что Гаврилко вновь укрыл лицо в ладонях и склонил голову. – Перестаньте!
- Лично я думаю то же самое, - сказал Бартницкий. – Пан профессор зашел слишком далеко…
- Правда, пан валютчик?
- Да, пан профессор. При всем моем уважении к вашей эрудиции и логике, я и сам уже не могу это слушать. Почему вы так издеваетесь над священником?
- Дорогой мой валютчик…
- Почему вы позволяете называть себя "валютчиком", пан Бартницкий, рассердился Клос.
- Потому что я и вправду валютчик, так что это меня не оскорбляет.
- А вот меня оскорбляет, когда пан Станьчак говорит "пилюлькин", - обозвался Брусь.
- Как будто бы при этом вы перестали пилюлькиным быть! – фыркнул Станьчак. – Или же, как будто Клос перестал быть бумагомаракой. А вас, пан старший сержант, оскорбляет слово "мусор"?
- Хоть горшком зовите, - пожал плечами тот, но, может, вы уже перестанете нападать на пана настоятеля?
- Я как раз спрашивал у пана Станьчака, зачем он это делает, - напомнил ювелир.
- Затем, что пан ксендз, пугая нас смертным грехом, не только расходится с истиной, но и снова кощунствует, ибо отрицает всю суть существования собственного Бога, весь Его смысл существования, Его профессию!
- Какую еще профессию?
- Приятель, видно вы часто прогуливали уроки Закона Божьего… Я уже говорил, что профессией этой, смыслом существования Христа является прощение! – сообщил философ.
- Тут пан профессор прав! – кивнул Кржижановский. – Так что теперь мы без всяческих опасений можем принять решение по вопросу пленников Мюллера, и это никак не закроет нам дорогу в Рай!