- Абсолютно не закроет, пан меценас, - подтвердил Станьчак. – В Небесах полно прощенных сволочей.
Кржижановский остолбенел и побледнел, словно человек, которому отвесили шикарнейшую пощечину. Его направленный на философа взгляд был переполнен упреком, словно бы заговорщик обвинял своего партнера в измене. Он не знал, что сказать. Его выручил Седляк.
- Уважаемые господа, по-видимому, мы уже все сказали… У меня уже нет желания участвовать в этой клоунаде и молоть языком понапрасну.
Он встал, отодвигая стул, и практически одновременно с ним поднялся советник Малевич со словами:
- Я иду с вами, пан начальник.
- Какое замечательное единодушие, - зааплодировал Мертель. – А я и не знал, что пан советник тоже "таваришч". При случае красное шило вылезло из мешка!
- А у вас из башки никогда не вылезет патриотическое мыло с повидлом, которое затмевают ваш рассудок, даже не разум! – отлаялся Малевич. – Я не коммунист, даже не социалист или сторонник любых левых, но здесь это не имеет никакого значения. Здесь значение имеет то или иное отношение к договорам с гестапо. Только я не приложу рук к этому не слишком богоугодному делу!... Да, правда, я хотел дискутировать, убеждать коллег, но вижу, что все это бесцельно. Да и мучительно – ведь уже второй час ночи, а мне еще нужно отдохнуть.
Скрипнул третий стул, отодвигаемый от стола – стул врача.
- Меня тоже не убедили, пан адвокат. Простите, пан граф… И прошу нас не уговаривать, что, покидая это собрание, мы обрекаем профессора Стасинку на смерть, поскольку это демагогия!
Четвертым поднялся Брусь и обратился к Кортоню и Мертелю, пронзая второго взглядом, в котором чувствовался вызов:
- Прошу не убеждать нас проявить свои патриотические обязанности, уважаемые предводители вооруженных сил Лехистана! Слова уже не подействуют, а на ваши завуалированные угрозы мне наплевать!
- Ой, какой же вы храбрый, пан магистр! – с мрачной издевкой произнес Кржижановский. – Но, по моему мнению, бегство от ответственности всегда свойственно трусам!... Ну, скажите-ка, господа беглецы – видите ли вы какой-то другой – помимо обмена – шанс на спасение этих четверых?
- По-видимому, такой шанс имеется… - без особой уверенности заявил Малевич.
- Слушаем вас, пан советник, внимательно слушаем.
- Нужно твердо заявить этому Мюллеру, что в игру входит только лишь выкуп четырех заложников, без того, чтобы указывать кого-то иного на их место.
- Капитан Мюллер не согласится на это, - заявил граф. – Он говорил ясно, что без обмена трансакции не будет, равно как не будет никакого договора.
- Он не согласится?... Если он не согласится, тогда восемьдесят тысяч долларов уйдут мимо его носа! Думаете, он не умеет считать? Будто бы он настолько глуп, чтобы махнуть рукой на такие деньги?
- Понятно, что нет! – обрадовался Годлевский. – Мюллер не идиот. От такой добычи ни за что не откажется!
Бартницкий тоже так считал:
- Возможно, что это и не совсем так, как дважды два – четыре, но весьма вероятно.
- Я тоже так считаю! – присоседился Клос. – Мюллер согласится, наверняка согласится!
Перспектива выхода с почетом расслабила лица. Из все большего числа глаз исходило облегчение. Кржижановский был несколько сконфужен, но не протестовал:
- Что же, если вы, господа, так считаете… А вы, пан граф?
- Я подчинюсь всякому решению, которое вы, господа, согласуете – для этого я и пригласил вас к себе домой. Но у меня есть условие – решение должно быть единогласным.
- Это может быть сложно, - обеспокоился Клос.
- Да, но я хочу иметь единогласный вердикт.
- Почему это сложно? – спросил Брусь. – Для данного предложения никаких возражений быть не может, оно наилучшее.
Хануш, соглашаясь, кивнул. Кржижановский обратился к Седляку, единственному диссиденту, который все еще не выразил одобрения.
- А вы, пан начальник? Или подобное предложение чем-то вам не подходит?
- Да нет, идея хорошая… Нужно было с нее и начинать, и мы бы сэкономили кучу нервов и глупых слов, пан меценас.
- Тогда прошу к столу, выполним формальности, - стал дирижировать Кржижановский. – Будем голосовать.
Магистратор, врач, ювелир и начальник почты вернулись к столу и уселись.
- Будем голосовать, поднимая руки. Кто за…
Не успели они поднять руки, как хозяин прервал адвоката:
- Минуточку, господа, я забыл вам сообщить о кое-чем важном. Хочу предупредить, что если концепция пана советника Малевича будет проголосована, то я ее наверняка исполню. Удержать меня уже ничто не сможет!
- Но ведь никто из нас в этом и не сомневается, пан граф, - сказал Хануш.