ВИКТОР. Ну и что? Он считал, что не может…
УОЛТЕР (с некоторым страхом, быстро). Нет-нет, я… я мог ему одолжить. (Тихо садится). Вик, сядь, пожалуйста, на минутку.
ВИКТОР. Не вижу смысла…
УОЛТЕР. Нет-нет, именно сейчас и надо поговорить. Мы никогда об этом не говорили, а, по-моему, стоит. (Небольшая пауза, ЭСТЕР). Это, конечно, подлость, но теперь я уже не могу остановиться на полдороге.
Небольшая пауза.
Через несколько дней после того, как ты у меня был, я звонил тебе, чтобы все-таки их дать. Ты знал об этом?
Небольшая пауза.
ВИКТОР. Куда ты звонил?
УОЛТЕР. Сюда. И разговаривал с отцом.
Небольшая пауза. ВИКТОР садится.
Я почувствовал, что сделал гадость и…
ВИКТОР. Гадости ты не делал.
УОЛТЕР (неожиданно повышая голос). Это было ужасно! (Как бы борясь с прошлым). Поговорим в другой раз, а? Я не готов пускаться в…
ВИКТОР безучастен.
Во всяком случае… Когда я позвонил сюда, он сказал мне, что ты пошел работать в полицию. А я ответил, что он не должен был тебе этого позволять. Я сказал, что у тебя прекрасная голова, немножко удачи — и ты добьёшься успехов в науке. Что полиция это напрасная трата сил. И так далее. А он ответил: «Виктор хочет мне помочь, и я ему мешать не буду.»
Пауза.
ВИКТОР. Ты сказал, что готов дать мне деньги?
УОЛТЕР. Виктор, ты же помнишь его беспомощный голос. В то время? Когда умерла мама и он был выбит из колеи?
ВИКТОР (настаивая). Дай-ка мне подумать, Уолтер. Значит, ты ему сказал…
УОЛТЕР (с болью, но пробиваясь к цели). Бывают разговоры, в которых потом нельзя объяснить — почему сказал то, и не сказал это. Я не оправдываюсь, но хочу, если можно, чтобы ты понял. Мне казалось, что вы оба были нужны друг другу, Вик, нужны больше, чем я вам. Я никогда не имел твоей… веры в него, этого… доверия. Я знал, что он эгоист и считал это нормальным а ты этого, кажется, даже не замечал. Здесь я ругаю себя за недостаток сыновних чувств, понимаешь? Но когда он заявил, что ты хочешь ему помочь, я почувствовал, что мне, пожалуй, не следует вмешиваться. Это как вставать между вами.
ВИКТОР. Понятно. Потому он никогда и не говорил, что ты предлагал ему деньги.
УОЛТЕР. Я хочу только сказать, что… ты никогда не был мне безразличен — в этом всё дело. Ведь я звонил, чтобы тебе одолжить, но из-за него это стало невозможным. Видишь?
ВИКТОР. Вижу.
УОЛТЕР (горячо). Правда?
ВИКТОР. Да.
УОЛТЕР (чувствуя, что сказано не все). Пожалуйста, скажи, что думаешь. Нельзя же так продолжать. Что ты хочешь сказать?
ВИКТОР (после небольшой паузы). По-моему, вышло всё очень удобно… для тебя.
УОЛТЕР (с ужасом). И это всё?
ВИКТОР. Да, я так считаю. Если ты думал, что отец для меня столько значит — и по-моему, в определенном смысле так оно и было — почему ты решил, что полтысячи нас поссорят? Я бы и дальше его содержал, но при этом бы кончил учебу, только и всего. Твоя версия меня не устраивает.
УОЛТЕР (в его голосе слышны истерические нотки). А какая устраивает?
ВИКТОР. Просто ты не дал мне денег, потому что не хотел.
УОЛТЕР (он оскорблен и почти в ярости — небольшая пауза). Так просто…
ВИКТОР. Но ведь так оно и было, разве нет? Ты, конечно, никому ничего не должен, но, если хочешь кому-то помочь, — помогай, если нет — то нет. (Замечает в глазах УОЛТЕРА крушение надежд и нетерпение в глазах ЭСТЕР). Ну, и чему ты теперь удивляешься? Ведь человек делает то, что хочет, не так ли?
УОЛТЕР не отвечает. Беспокойство ВИКТОРА растет.
Раз не понимаешь, зачем ты тогда вообще завел этот разговор?
УОЛТЕР. И у тебя даже нет желания что-то исправить?
ВИКТОР. Я не против, но каким образом?
ЭСТЕР. По-моему, Виктор, он выразился достаточно ясно. Он хочет, чтобы вы снова стали друзьями.
ВИКТОР. Предлагая мне работу и двенадцать тысяч.