Длинная пауза.
УОЛТЕР. Если ты умеришь свой гнев, я тебе кое-что скажу, Вик.
ВИКТОР не двигается с места.
Я знаю, что должен был сказать это много лет назад. И я пытался. Когда ты пришел ко мне, я сказал тебе, помнишь, я сказал: «Проси денег у отца». Я это сказал.
Пауза.
ВИКТОР. Что ты имеешь в виду?
УОЛТЕР. То, что у него были почти четыре тысячи.
ЭСТЕР. Когда?
УОЛТЕР. Когда вы здесь питались отбросами.
Пауза.
ВИКТОР. Откуда ты это взял?
УОЛТЕР. Он просил меня куда-нибудь их поместить.
ВИКТОР. Поместить?
УОЛТЕР. Да. Как раз перед тем, как послал тебя ко мне.
ВИКТОР молчит.
Вот почему я никогда не посылал ему больше. А если по совести, то и вообще посылать было не надо.
В молчании ВИКТОР садится. Он ни на кого не смотрит — стыд застилает ему глаза, но он ещё пытается с ним бороться.
ВИКТОР (как бы всё ещё проверяя факты). Так в самом деле? И где, в банке?
УОЛТЕР. В основном, Вик. На них-то он и жил, почти до самой смерти. А то, что мы ему давали, ему бы не хватило.
ВИКТОР. Но он несколько раз же куда-то устраивался…
УОЛТЕР. Но это ему почти ничего не приносило. Верь мне, жил он на свои. Я сказал ему тогда, что если ты будешь учиться, я его буду содержать. Но он продолжал смотреть, как ты бегаешь с работы на работу, чтобы прокормить его. И я, чёрт возьми, не стал приносить в жертву еще и себя. Так можешь ты это понять или нет?
ВИКТОР поворачивается к креслу в центре комнаты и, качая головой, издает стон, в котором к гневу примешивается изумление.
Малыш, сейчас на него сердиться бессмысленно. Помнишь, что с ним было, когда он понял, что ничего больше не заработает? Тогда он был безутешен.
ВИКТОР (протестуя — он всё ещё не верит). Но он же видел, что я содержу его, разве нет?
УОЛТЕР. Он не знал, как долго…
ВИКТОР (сердито). Что значит «как долго»? Мог сообразить, что никуда я не денусь…
УОЛТЕР. Знаю, но всё-таки он был уверен, что рано или поздно это случится.
ЭСТЕР. Он думал, что Виктор уйдет.
УОЛТЕР (боится, что ВИКТОР снова вспыхнет и гасит разгорающееся пламя). Ну… можно считать, что да.
ЭСТЕР. А я это знала! Господи, когда я научусь верить собственным глазам?
УОЛТЕР. Он был в ужасе, дорогая, и… (ВИКТОРУ). Я не хочу сказать, что он не испытывал к тебе признательности, но на самом деле он не мог ничего понять. И мне тоже казалось, Вик, что тебя надолго не хватит.
ВИКТОР смотрит на брата: на лице УОЛТЕРА деликатность, но чувствуется, что он может вот-вот взорваться.
Ну, теперь ты должно быть видишь, что няньчиться с ним было нечего. Такой-то ценой!
ВИКТОР не отвечает.
ЭСТЕР (с грустью). Он понимает.
УОЛТЕР (чтобы сгладить углы и прийти к примирению). Мы можем работать вместе. Знаю, что можем. И я бы хотел попробовать. Твой ответ?
Длинная пауза. ВИКТОР теперь смотрит на ЭСТЕР, стараясь увидеть выражение её лица. Он понимает, что она хочет, чтобы он согласился. Его вот-вот начнет тошнить. В конце концов он поворачивается к УОЛТЕРУ и новое выражение (он знает!) появляется в его голосе.
ВИКТОР. Почему ты не сказал мне, что у него были деньги?
УОЛТЕР. Я сказал, когда ты пришел у меня занимать.
ВИКТОР. «Спроси отца»?
УОЛТЕР. Именно!
ВИКТОР. Но разве я пришёл бы к тебе, если б имел хотя бы отдаленное представление, что у него под задницей четыре тысячи. Так что эти твои слова — все равно что ничего.
УОЛТЕР. Подожди секунду… (Показывает на арфу).
ВИКТОР. Кончай, Уолтер… Прости, но это даже оскорбительно, мне же не пять лет! И для чего это мне сейчас! Знать, что у него есть деньги, приходить сюда столько раз, сидеть и смотреть на меня в этом мундире? А теперь ожидать от меня…