Виктор (разглядывая документ). Что вы делали в Королевском флоте?
Соломон. Оставьте в покое Королевский флот. Посмотрите дату рождения— что там написано?
Виктор (изумленный, смотрит на Соломона). Вам почти девяносто?
Соломон. Да, мой мальчик, я уехал из России шестьдесят пять лет назад, и мне было двадцать четыре года. И я всю жизнь курил, и пил, и спал с каждой женщиной, которая была не против. И после этого вы думаете, что мне нужно что-то украсть у вас?
Виктор. А разве крадут только потому, что кому-то что-то нужно?
Соломон. В жизни не видел такого упрямого человека!
Виктор. Видели и не раз! Так вы мне назовете вашу цену или?..
Соломон (он даже несколько напуган тем, что Виктор никак не идет на крючок). Как я могу назвать вам мою цену, если вы не верите ни одному моему слову!
Виктор. Я вас впервые вижу. Почему вы считаете, что я вам должен верить?
Соломон. Так как же вы хотите, чтоб я с вами разговаривал? Вы меня извините, по в этом деле между вами и мной — вы не полицейский. Если вы хотите делать дело — или вы должны мне немножко верить, или из этого дела ничего не выйдет! (Встает и идет за своим портфелем.) И давайте забудем про это.
Виктор. Куда вы собрались?
Соломон. Я не могу так работать. Я уже слишком стар, чтобы каждый раз, когда я открываю рот, вы меня буквально называли вором.
Виктор. Кто вас называл вором?
Соломон (по пути к двери). Мне это не нужно. И в моем магазине я этого не хочу. (Указательным пальцем почти тычет Виктору в лицо.) И заметьте себе: я вам даже не назвал свою цену, а что вы со мной сделали! Я даже еще не назвал цену!
Виктор. Можно подумать, что, придя сюда, вы сделали мне одолжение.
Соломон. Мне вас жаль! Люди, что с вами случилось! Вы еще хуже, чем моя дочь! Ничему в мире не верите, ничего не уважаете — как вы живете? Я вам дам маленький совет: не в том беда, что вы разучились во что-то верить — это еще полбеды, — а в том беда, что вам все равно нужно во что-то верить. Вот что самое труднее. И если вы не умеете этого, вы конченый человек.
Виктор. Соломон! Слушайте, давайте вернемся к делу.
Соломон. Ни за что! Вы хотите продать мне мебель, но вы не хотите меня слушать — о чем же нам говорить?
Виктор. Я вас слушаю, слушаю! На колени, что ли, встать перед вами?
Соломон (вытаскивает из кармана пиджака потертый матерчатый сантиметр). Хорошо, идите сюда. Вы любите факты, сейчас вам будут факты архитектуры. (Измеряет сантиметром глубину шифоньера.) Сколько это, по-вашему?
Виктор. Сорок дюймов. Ну и что?
Соломон. Ширина двери в спальню в домах, которые они теперь строят, тридцать или тридцать два дюйма, не больше. И эта вещь туда не пройдет. Погодите, не волнуйтесь! У вас там стоит кабинетный стол. Прекрасная, надежная вещь! Но пойдите найдите мне современную квартиру с настоящим кабинетом. Если бы они еще строили прежние гостиницы, я бы все это, наверное, продал, но они теперь строят новые гостиницы! Люди уже не живут, как жили. Нет и нет! Для них это товар с того света. И я хочу, чтобы ьы взглянули на это с современной точки зрения. Потому что цена подержанной мебели — это и есть точка зрения. А если вы не понимаете эту точку зрения, как я вам объясню, сколько она стоит?
Виктор. Ну и какая же будет у нас точка зрения? Что все это не стоит ни гроша?
Соломон. Это сказали вы. Я этого не говорил. Стулья стоят кое-что и шифоньеры тоже, потом кровать, арфа…
Виктор. Ладно, достаточно! Я не дам вам снимать сливки…
Соломон. Куда вы так торопитесь, а?
Виктор. В конце концов, вы назовете вашу цену или нет?
Соломон (отступает к двери, держась рукой за висок). Ай-яй-яй, молодой человек, молодой человек, вы уже, наверное, арестовали целый миллион людей!
Виктор. За двадцать восемь лет — девятнадцать человек.
Соломон. Тогда почему вы так бросаетесь на меня?
Виктор. Потому что вы говорите о чем угодно, кроме денег, и я не пойму, какого черта вам надо!
Соломон. Хорошо, поговорим про деньги. (Возвращается и садится в кресло.)