Соломон. Она мне нравится. Очень недоверчива.
Виктор. Что-то не доходит до меня.
Соломон. Когда женщина всему верит, разве можно ей доверять? Вот у меня, например, была жена… (Жестом прерывает себя.) А, какая разница! Слушайте, скажите, если это нетрудно, как вы меня нашли?
Виктор. По телефонной книге.
Соломон. Как вам нравится! По телефонной книге!
Виктор. А что?
Соломон (загадочно). Нет, нет. Все прекрасно. Все прекрасно.
Виктор. Вы зарегистрированы там как оценщик.
Соломон. О, да. Я зарегистрирован, я запатентован, и у меня даже привита оспа. И не смейтесь! Все, что вы теперь можете сделать без патента, — это подняться на лифте как можно выше и вышагнуть в окно. Впрочем, что я вам рассказываю. Вы же полицейский. Вы же сами знаете эту жизнь. (Стараясь втянуть Виктора в разговор.) Разве я не прав?
Виктор (сдержанно). Возможно.
Соломон. Вот видите, я прав. Но сколько здесь мебели! Я никогда не ожидал увидеть такую тьму мебели в таком районе.
Виктор. Но я предупредил вас, что тут мебель со всего дома. Все это принадлежало моим родителям.
Соломон. Что вы говорите! Похоже, что она стоит здесь уже много лет, да?
Виктор. Да, отец перетащил все это сюда в двадцать девятом, после кризиса. Дом отошел к кредиторам, а ему они оставили эту квартиру.
Соломон. Понимаю. (Идет к арфе.)
Виктор. Вы можете назвать вашу цену, или вы сначала…
Соломон (поглаживая раму арфы). Сейчас я все подсчитаю. Лишней минуты я у вас не отниму, я сам очень занят. (Трогает струну, прислушивается к звуку, нагибается и проводит рукой по резонатору.) А ваш отец, он скончался?
Виктор. Уже давно — шестнадцать лет назад.
Соломон. И все это стоит здесь шестнадцать лет?
Виктор. Мы не собирались ничего трогать, но дом назначили на снос, и вот… По тем временам это были очень хорошие вещи: отец располагал деньгами, и немалыми.
Соломон. Очень хорошие, да… я вижу. (Отходит от арфы, в последний раз бросив на нее оценивающий взгляд.) Я тоже был очень хорош, теперь я уже не так хорош. Время — скверная штука. Резонатор с трещиной. Но вы не беспокойтесь, это еще вполне приличная вещь.
Виктор. Назовите приемлемую цену, и мы сразу покончим с этим.
Соломон. Вы правы. Видите ли, я вам не солгу. Например, вот этот шифоньер. Он у меня не простоит и недели.
Виктор. Там в спальне еще кое-что есть, может, посмотрите?
Соломон (заглядывая в спальню). Резная кровать — это хорошая вещь. Это я могу продать. Это кровать ваших родителей?
Виктор. Да. По-моему, они купили ее в Европе. В свое время они много ездили.
Соломон. Красивая вещь. Хорошая вещь. Мне она нравится. (Он направляется к большому креслу в центре комнаты, взгляд его блуждает по скоплению мебели. Он останавливается и поднимает рапиру.) А это что? Когда я входил, мне показалось, что вы хотели проткнуть вашу жену.
Виктор (смеясь). Когда-то, очень давно увлекался фехтованием. И сегодня вдруг нашел ее.
Соломон. Вы учились в колледже?
Виктор. Да, несколько лет.
Соломон. Это очень интересно.
Виктор. Не думаю.
Соломон. Нет, вы послушайте. Что случилось у людей — это для меня всегда очень важно. Потому что — когда они меня вызывают? Или когда они разводятся, или когда у них кто-нибудь умер. Так что каждый раз это новая история. Та же самая, но совсем другая. (Садится в кресло.)
Виктор. Подбираете обломки крушений?
Соломон. Вы очень правы, да. Я подбираю обломки крушений. И, как я думаю, немножко похож этим на вас. Ведь, если не ошибаюсь, вам тоже порассказали за вашу жизнь немало всяких историй.
Виктор. Мне их рассказывают не так уж часто.
Соломон. Почему? Вы что, служите в транспортной полиции и никогда не вылезаете из машины?
Виктор. Нет, но мой участок в Рокауэй, в сущности, за городом. И там не так уж людно.
Соломон. Прямо как в Сибири!
Виктор (смеется). Не совсем. Но мне там нравится.
Соломон. Одним словом, не любите совать нос в чужие дела!..
Виктор. Вот именно. (Указывая на мебель.) Ну, сколько за все?
Соломон. Я смотрю, вы такой деловой человек…