— Как же так, папуля? — нараспев протянула Сью, силясь не заржать. Ну, в отцы он может ей и годился, только если бы зачал её, будучи подростком. Сиреневая курточка скидывала с неё пару лет, это факт. — Ты для всех меня дочкой назвал! Так что если мою пришибленную кирпичом тушку найдут тут утром, первым делом пойдут спрашивать у тебя!
Кейд тихо зашипел, но клокочущую в венах злобу сдержать не получилось. Развернувшись к ней и рывком преодолев разделявшие их несколько шагов, он сжал кулаки крепче и рявкнул:
— Слушай, ты! Не знаю, с какого неба на меня свалилась, но ты нахуй ни разу не моя проблема! Скажи спасибо, что тебя сейчас не пускают по кругу в подвале, заткни уже свой тупой ебальник и пиздуй! На хуй! — жестом указав направление, он выдохнул остатки воздуха после своей тирады и сам удивился своему бешенству. А ещё — тому, что у него по-прежнему богатый диапазон для скрима. Даже сигареты не убили в нём это. Даже годы на помойке для забытых звёзд.
— Ого, — невозмутимо хлопнула глазами Сьюзен. Страшно ей не было ни капли, ведь раз помог выбраться из бара, то точно не собирается причинить вред. Но вид у Кея был грозный: на светлой шее билась вздувшаяся венка, в упавшем на него свете наконец получилось разобрать татуировку. Всё та же, что с плакатов — широко распахнувшая крылья чёрная птица, перья которой уходят на выбритую волосистую часть головы. — А папуля может, однако. Мерси, сильвупле, — сделала она шутливый риверанс. — Ну или типа спасибо. Кстати, вряд ли я бы могла быть твоей дочкой. Уж не школьница. Конечно, «Первую звезду» смотрела только в записи, с родителями. Но ты был хорош даже в семнадцать.
Она вздохнула, вспоминая те вечера в их уютном доме. Когда вся семья собиралась у телевизора, мама врубала очередной в сотый раз пересмотренный выпуск любимого шоу. Суть его была до наивности тупа: со всей страны набирали молодых талантов буквально с улиц, поселяли их в одном доме, создавая реалити. Но главным были пятничные отчётные концерты, на которых парнишки и девчонки показывали свои вокальные данные на всю мощь. Каждый выпуск кто-то покидал проект по решению жюри, пока не оставалась тройка финалистов. И пока шло это реалити, на коленке сколачивались группы и дуэты, нереально хайпуя новыми звучаниями в начале нулевых.
Конечно, Сью уже подрастала, когда начала слушать музыку этих горячих групп с подачи мамы. Но Анархиста, символ эпохи, трудно было забыть. Солиста-рокера, лихо управляющегося с электрогитарой и взрывающего вокалом стадионы. Увидеть его сегодня в таком жалком состоянии — как оплеуха по воспоминаниям из детства. Как найти сломанную куклу на чердаке, некогда любимую.
— Тебе пора, — кивнул Кей ей за спину, смотря уже не со злостью, а с лёгкой тоской, повисшей в воздухе. В проулок въехала машина такси, осветив Сью фарами, и он поспешил отступить обратно в тень. Слишком много всколыхнулось в нём за эту ночь. Так много, что начало опасно сохнуть в глотке. Вот, чего нельзя допустить. Только не это. Не эта Сахара на языке.
— Да. Спасибо, что подождал со мной такси, — невозмутимо улыбнулась Сьюзен напоследок, вызвав у него новый приступ офигевания. Обманула, как ребёнка! Вот же… козявка. Козявка тем временем направилась к машине лёгкой пружинистой походкой.
— Не споткнись, — севшим голосом посоветовал Кейд ей вслед. И сам не зная, зачем, но дождался, пока такси уедет. На всякий случай.
Утро Кейда начиналось часов в двенадцать, всегда одинаково. Подтягивания, ухватившись за висящую под потолком получердачной квартиры железную балку. Тёплый душ, смывая запах после ночи в дешёвых забегаловках вроде «Клыка и когтя». Кофе без сахара и сливок, быстро сляпанный из каких-нибудь объедков в холодильнике завтрак и сигарета. Смешно жить в так называемой «студии» у центра города, когда в кармане порой нет и цента. Медленно продавать остатки роскошной жизни, когда счета за квартплату становятся красными.
И только одно не уходило с «Е-бей» за бесценок. Сваленные в большом шкафу, который предполагался бывшим владельцем как кладовая, барабаны и гитары. Хлам. Как и сам логотип с классическим черепом «Сыны хаоса» на бочке. Как дублирующая его татушка на голени.
К двум часам, посмотрев новости по крохотному старому телеку на кухне, Кейд начинал репетировать. Он сам бы не смог ответить, нахуя продолжает это делать. Нахуя курить, если не хочешь терять голос. Нахуя не курить, ведь его голос давно никому не нужен. Но упражнения и распевки настолько въелись в график его жизни с семи лет, что это казалось даже большей необходимостью, чем отжимания и подтягивания. Они нужны, чтобы с самого утра не сушило горло. Распевка — чтобы это самое горло даже не думало желать запретных плодов.