— Гантели тысячу баксов не стоят, — пробурчал Кей, сминая в руке конверт. — Ты вообще как адрес мой нашла? Агент ноль-ноль-семь?
— Любая девушка, если хочет кого-то найти, станет агентом ноль-ноль-восемь, — его наивность была даже милой, и абсолютно не сочеталась с видом рослого татуированного мужчины с шириной плеч, способной загородить слона. — Ты ещё больше информации о себе на «Е-бей» оставляй. А то там разве что фотки нет в анфас и в профиль.
— Маньячка.
— Неудачник.
У Кея дёрнулся уголок рта, будто он хотел улыбнуться, но разучился — или никогда не умел. Девчонка хоть и бесячая, наглая и самоуверенная до тошноты, но смелая. Да и вроде правду сказала вчера: не школьница. Слишком язвительный взгляд, и пусть платье на тощей фигуре болтается, как на колу, — всё же это не ребёнок, а женщина. Есть неуловимая разница, даже в жестах и поджатых матово-розовых полных губах.
— Тебя как зовут? — вдруг захотелось ему узнать хоть что-то о ней. Потому как она явно в этом плане имела преимущество.
— Сьюзен. И мне не нужны гантели.
— Прямо удивила. Тогда хули ты от меня хочешь?
Она вдохнула и как можно более невозмутимо прошла в квартиру. Обстановка была, мягко говоря, странной. Разложенный диван в дальнем углу с валяющимся на нём пледом, обшарпанный шкаф и единственное окно высоко на стене, смахивающее на слуховое. Под потолком натянуты железные балки, поддерживающие крышу — это чердак или жилое помещение? В противоположной стороне комнаты широкая раздвижная дверь и перекошенная деревянная в ванную, кухонный стол со старым пузатым телеком и маленький серый холодильник. Нора. Откровенная нора, с разбросанными на стуле и диване шмотками и плохим освещением. Пахло плесенью. Штуку баксов стоила вся квартира, а не плата за коммуналку.
— Хочу… Купить у тебя кое-что другое, — стянув рюкзачок на одно плечо, Сьюзен нашла взглядом приставленную к стене гитару.
— Не продаётся, — отсёк Кей, заметив её интерес. Без своего единственного способа заработать он загнётся чертовски быстро. А больше в этой жизни он ничего не умел, даже школа так и осталась не оконченной. Вместо выпускного — кастинг на «Первую звезду» с подачи отца-музыканта.
— Да не нужны мне твои инструменты, я и играть-то не умею, — усмехнулась Сью и достала «Айфон», приготовившись немного сбрехнуть. — Я рассказала маме, что видела тебя. И она очень захотела послушать, как ты поёшь. Но сам понимаешь, на твои… эм, выступления в барах ей ход закрыт. Да и срать на эту акустику. У тебя есть нормальная гитара?
— Не понял. Хочешь, чтобы я спел, а ты засняла на камеру? Для мамочки?
— Да. Я покупаю у тебя одну песню за штуку баксов. Выгодная сделка, правда? Держу пари, тебе столько не платили года с две тысячи пятого.
— Деньги вперёд, — обречённо вздохнул Кейд, прекрасно осознав, какой шанс ему подвернулся. Если сохранить самое ценное, что у него осталось, можно разок спев для этой наглой куклы, то зачем изобретать велосипед? Каким бы унизительным это ни казалось, остаться на улице будет ещё неприятней.
Сью обрадованно кивнула и расстегнула рюкзак, добывая из потайного кармана заначку — хотела наконец-то купить себе дорогую камеру, но тут дело поважней. На всякую херню родители особо не любили давать ей финансы, так что временами приходилось экономить. Не зря. Демонстративно положив купюры на стол рядом с пакетом полуфабрикатов, Сьюзен выжидательно уставилась на Кейда. Он небрежно сунул конверт со счетами в задний карман штанов и пошёл к кладовой, по пути сбрасывая джинсовку. Под ней красовалась чёрная майка без рукавов, открывающая развитые мышцы плеч и набитые на светлой коже сплошняком татуировки: лезвия, надписи странными шрифтами, крылья — всего издалека не разобрать. Карта сумасшествия.
— Ну и какой хит твоя мамочка любит? «Войны дьявола» без барабанов звучат как слив в сортире, сразу предупреждаю, — Кей прекрасно помнил каждую песню своих «Сынов хаоса» до мельчайших нот. Пять лет славы, пять хитов. А потом всё угасло во мраке зависимости и закулисных оргий.
Барабанщик. Грег. Укол вины в области сердца, такой острый, что на секунду стало больно дышать. Патлатый Грег, у которого просит прощения бессонными ночами и в дни нового запоя. То единственное желанное, что не получить уже никогда, — прощение.
— Я не хочу этих устаревших и забитых тру-ля-ля, — поморщилась Сью, с любопытством пытаясь заглянуть ему за спину, когда Кей отодвинул дверь в кладовую. — В смысле мама не хочет. Прости, конечно, но те песни были однодневками. Они не записывались на подкорку. Их вытягивал только твой вокал и драйв. Спой что-нибудь другое, любой трек, который тебе нравится.