Странно, но Мегги смутно помнила, как выглядела мама, а лицо Эммы предстало перед ее мысленным взором как в зеркале. Такое милое лицо. Зачем, о зачем она наговорила ей столько ужасного?
Колеблющийся свет проник сквозь окно и спутал мысли Мегги. Спустя несколько мгновений свет стал ослепительным, словно среди ночи взошло яркое солнце.
Мегги вскочила на ноги, Дина села в кровати и воскликнула:
— Смотри, кто-то зажег костер!
Мегги опрометью выбежала из комнаты и помчалась вниз по лестнице.
— Папа! Папа! Кто-то зажег костер. Смотри, как он полыхает!
Барнаби обернулся и взволнованно проговорил:
— Извините, но я вынужден прервать разговор, миссис Деб.
Повесив телефонную трубку, он кинулся к двери и распахнул ее.
Из холла были видны пляшущие длинные языки пламени. Мегги уже собралась было броситься на улицу, чтобы устроить дикую пляску вокруг костра, но остановилась, увидев, как из гостиной выходит дядя Дадли. Он был в домашних тапочках и держал в руках вечернюю газету.
— Знаешь что, Барнаби, мне показалось, что пахнет гарью. О боже, посмотри, что там творится! — Его выпуклые голубые глаза с ужасом уставились на красные стволы деревьев и огненное зарево в пол неба. — Кто-то разжег костер.
— Где Руперт? — спросил папа, будто что-то подозревая.
— Руперт не мог этого сделать, старина. Скорее всего, это Вилли. Знаешь, в нем есть что-то совсем детское. Ему не терпелось увидеть, как заполыхает эта куча хлама. Ну как, девчонки, хотите повеселиться?
Мегги крепко сжала руку Дины.
— Главное, пугало не сгорит, — обрадовалась она. — Папа вовремя его убрал.
Не в силах противиться дикому возбуждению, Мегги кинулась к полыхающему костру, который взметнулся выше дома.
Через несколько минут все были там, даже миссис Фейтфул: старуха сама стала похожа на пугало — такая же нескладная, худая и растрепанная. Ангелина разыскала девочек и, взяв их за руки, испуганно промолвила:
— Это особенный колдовской костер. Вы только посмотрите на чудовищное пламя! Странно, ведь мистер Корт сказал, что сегодня костра не будет. Хотелось бы мне узнать, какой мерзавец его разжег!
— Вилли! Вилли! — неистово прокричала Мегги, припрыгивая, словно в языческом танце.
Ангелина обернулась к ней, сверкая черными глазами.
— Он не разжигал костер. В этом доме повелось обвинять моего Вилли во всем дурном, что здесь происходит. Я не удивлюсь, если скоро начнут говорить, что он похитил новую миссис Корт и костлявую чудачку Луизу Пиннер.
— А это правда не он сделал? — спросила простодушная Дина.
Ангелина разразилась истерическим смехом.
— Ты думаешь, я позволю своему мужу сбежать с другой женщиной? Ну уж нет, плохо вы меня знаете. Боже, смотрите, как полыхает. Боюсь, как бы огонь не переметнулся на старые конюшни. Вы слышите: звонит телефон. Ну и пускай себе звонит! Не пропускать же из-за этого пустяка такое грандиозное зрелище.
Мегги вдруг подумала, что вполне могла позвонить Эмма. Она хотела поделиться своей догадкой с папой, но он разговаривал с одним из полицейских, которые появились словно из-под земли. Когда пламя стало уменьшаться, они начали заливать его водой из ведер. Ангелина, которая, разинув рот, наблюдала за спорыми движениями полицейских, заметила наконец, что Мегги и Дина, выбежавшие во двор в одних пижамах, дрожат от холода. Она повела их в дом, затем наверх, в детскую, не переставая причитать:
— Не дай бог, вы простудитесь и схватите воспаление легких! Наверное, кто-то напустил порчу на дом Кортов. Даже гадать не желаю, что именно душегубы надеются обнаружить в золе прогоревшего костра. Уеду-ка я отсюда, как это сделали до меня Сильвия и убогая мисс Пиннер. Но вас, девочки, ничто не должно беспокоить. Ложитесь спать, спокойной вам ночи.
Дина посмотрела на сестру, и ее подбородок задрожал.
— Не смей плакать! — взъярилась Мегги. — Не смей! Слезы бесполезны. Все равно никто не вернется. — В голосе Мегги звучала безнадежность.
— А что они надеются увидеть в золе? — запинаясь, спросила Дина.
— Нам-то какое дело? Тоже мне забава — догоревший костер. Ничего интересного.
— Эм-му? — прошелестела Дина. Она боялась, что навлечет беду на мачеху, если громко произнесет ее имя.
Мегги заметалась по комнате, потрясенная подозрениями сестры. Прежде чем она успела хоть что-то возразить «прорицательнице», с улицы послышался неистовый громкий крик. Затем наступила тревожная обманчивая тишина.
Костер уже почти погас. Комнату освещала только холодная белая луна. Мегги, встав на цыпочки у окна, смогла разглядеть смутные очертания мужчин, толпившихся у дымящихся останков костра. Девочке показалось, что они осторожно несут через двор что-то тяжелое.
Ее чуть не вырвало. Но такая постыдная слабость простительна Дине, а уж никак не Мегги. Усилием воли Мегги преодолела спазмы, повернулась к сестре, съежившейся в постели, и невозмутимо сказала:
— Это кричала Ангелина. Для женщины, которая верит в колдовство, она жуткая трусиха.
Дина не могла выговорить ни слова. Она смотрела прямо перед собой расширившимися от ужаса черными глазами, которые блестели в темноте, как у кошки, почуявшей мышь.
Мегги снова выглянула в окно. Мужчины возбужденно толковали между собой. Кажется, среди них было несколько полицейских. Девочка не могла различить, кто же из них папа, дядя Дадли или дядя Руперт, а кто — незнакомые люди. И тут она услышала, как папа ясно спросил:
— Когда же вы получите заключение эксперта?
Ответа Мегги не расслышала.
— Надеюсь, вы понимаете, — продолжал папин голос, — что поиски должны быть безотлагательно продолжены. Потому что этого не может быть… — Заключительная часть фразы прозвучала невнятно. Мегги увидела, как один из мужчин — наверное, папа — закрывает лицо ладонями. У нее подкосились ноги, и она соскользнула на пол, содрогаясь от беззвучных рыданий.
Глава 22
Эмме на какое-то мгновение показалось, что знакомые крадущиеся шаги ей просто померещились; скорее это был слабый шорох, виновницей которого стала мышка. Эмма напряженно вслушивалась в обманчивую тишину, ожидая, что в любое мгновение может раздаться уродливо-искаженный, неизвестно кому принадлежащий голос. Но он так и не прозвучал. Однако случилось неожиданное: в замке медленно повернулся ключ.
Боже, страшный час пробил? В ее камере появится некто, ранее испугавший Луизу, и обреченная девушка потеряла туфельку, за которой так и не вернулась, возможно, потому, что ей ничего уже в этой жизни не было нужно…
Но дверь не открыли. Снова послышался звук крадущихся шагов, затем наступила тишина.
Может быть, дверь все же открыта, но она в смятении не заметила? Эмма громко спросила:
— Есть тут кто-нибудь?
Она вглядывалась в кромешную тьму, пока у нее не заболели глаза. Тишина, казалось, воцарилась в ее каморке навсегда.
В сознании Эммы постепенно укоренялась Мысль: кто-то отпер дверь — и она больше не пленница… Если, конечно, не подстроена новая ловушка.
Пусть это будет очередная западня — все-таки лучше, чем томительное ожидание развязки, от которого она рано или поздно сойдет с ума. Эмма, спотыкаясь, пробралась к выходу и повернула ручку. Дверь бесшумно открылась. Она увидела перед собой смутные очертания узкой деревянной лестницы, которая вела в комнату, похожую на хлев. Лунный свет, проникавший сквозь проем, в котором не было дверей, освещал что-то, напоминавшее старый экипаж. Значит, ее заперли в каморке, расположенной над старой конюшней Кортландса! И она не грезила наяву, когда слышала голоса Мегги и Дины! Оказывается, все это время она томилась совсем близко от дома.
Но как объяснить взвившиеся в небо гигантские языки пламени? Богатое воображение Эммы рисовало одну картину чудовищней другой.
А вдруг кто-то из обитателей Кортландса был ее похитителем и даже убийцей как в воду канувшей Луизы? Может быть, этот преступник затаился сейчас в темноте, собираясь прикончить Эмму, когда она начнет спускаться по шатким ступеням лестницы.