— О Господи! — сдавленным голосом воскликнул Ротерхэм. — Да за что мне попалась дурочка, которая расстроила все мои планы? Значит, ты убедила Эмили, что маркиз Ротерхэм не так страшен, как он ей показался? Премного тебе благодарен! А я-то считал, что если есть на свете такой человек, который сможет убедить несчастную девочку не выходить за меня замуж, так это ты! Я должен был догадаться, что ты обведешь меня вокруг пальца, если у тебя появится такая возможность.
— Ротерхэм! — потрясенно произнесла Серена, вцепившись в спинку кресла. — Ты хочешь сказать… У тебя хватает наглости заявить мне, что ты нарочно запугал Эмили, чтобы она порвала с тобой?
— Ну конечно, я сделал это умышленно! Ты думаешь, что я рехнулся? Ну что ж, спасибо. Неужели, Серена, ты подумала, что я всерьез собираюсь жениться на этой глупенькой девочке?
— Зачем же тогда, черт тебя возьми, ты делал ей предложение?
— Мне нужно было это сделать. Серена, я готов был просто свернуть тебе шею!
Она недоуменно уставилась на маркиза:
— Но почему? Ты что, Айво, сошел с ума? Любой бы решил, что ты из-за хорошенького личика совсем потерял голову.
— Я терял голову только из-за одного личика, да поможет мне Бог. У меня непростой характер, это верно — слишком часто я срывался. Но я сделал предложение Эмили потому, что узнал о твоей помолвке с этим майором Киркби. И если бы ты не была такой дурочкой, то догадалась бы об этом сама.
— Ложь! Я написала тебе, что помолвлена, только после того, как объявление о твоей помолвке появилось в «Газетт», — торопливо возразила Серена.
— И ты подумала, что я не знал об этом, пока ты мне не сообщила? Так вот, я все знал! Ты же не можешь жить здесь, как в норе, чтобы люди не судачили о каждом твоем шаге. Из трех разных источников я знал обо всех твоих проделках.
— Если ты предпочитаешь собирать сплетни…
— Нет, я просто слушал их — до тех пор, пока не узнал, кто появился в Бате. Вот тогда-то я не только стал слушать. Я вытянул из Клейпола всю правду.
— Но ведь ты же не вспомнил Гектора, — растерялась Серена.
— Как же, не вспомнил! — зло бросил Ротерхэм. — Я еще кое-что вспомнил — неизвестную особу, имя которой ты отказалась мне назвать, когда я впервые приехал сюда.
— Неизвестную особу? — повторила она недоуменно. — О Господи! Ты имеешь в виду миссис Флур? Но тогда я еще не встретила здесь Гектора! Каким же ты был глупцом, Айво!
— Да, я был глупцом. Но не настолько, чтобы не поверить Клейполу.
— И тогда ты обручился с Эмили только потому, что я… Нет, Айво, это невозможно! Использовать девочку, которая годится тебе в дочери, как орудие мести — да как ты смеешь стоять здесь и спокойно рассказывать мне о таком грехе!
— Это было не так уж плохо, — покраснел Ротерхэм. — Тогда я искренне хотел жениться на ней. И если бы этот чертов Адонис завоевал твое сердце, то какое бы имело для тебя значение, на ком я женился? Я должен был жениться на ком-нибудь, и Эмили годилась для этого как любая другая девушка. Она была даже лучше некоторых! Я знал, что смогу вылепить из нее все, что мне потребуется. Я также знал, что Эмили будет довольна тем, что я сумею ей дать. Я знал, что эта хищница Лейлхэм ухватится за мое предложение обеими руками. И, наконец, я знал, что все это приведет в ярость тебя, Серена. Да, я поступил дурно, но сделал это потому, что был вне себя от злости. Но у меня и в мыслях не было обмануть эту девочку.
Он положил ей руки на плечи и крепко сжал их, глядя прямо в глаза Серены.
— Много лет назад ты вообразила, что по уши влюблена в дьявольски красивого парня. Я и тогда не думал, что он подходит тебе, и укрепился в этой мысли, когда увидел вас вместе здесь. Но когда я услышал о его возвращении в Англию и о том, как ты встретила его, я был потрясен так, как никогда раньше. Надеюсь, что больше не испытаю такого потрясения. Но в тот самый миг, когда я увидел вас обоих, то понял, что бесился совершенно напрасно. Не знаю, какое затмение нашло на тебя, но знаю точно: ты не любишь этого Киркби, никогда его не любила и никогда не полюбишь.
Она отстранилась от маркиза:
— Так ты знал это? Неужели? Может, ты подумал, что я люблю тебя?
— Нет. Но я знал, что все еще люблю тебя. Я понимал, что ты неизбежно порвешь с майором Киркби… Боже, Серена, если бы я сам не запутался во всем, то от души посмеялся бы над этой историей. Бедняжка, неужели ты всерьез думала, что сможешь быть счастливой с мужчиной, который позволит тебе помыкать им? И как долго ты наслаждалась тем, что он никогда тебе не перечит? Когда тебе это стало надоедать?
— Позволь мне сказать тебе, Ротерхэм! Гектор стоит дюжины таких мужчин, как ты!
— Может быть, даже трех дюжин. Но разве это имеет какое-то значение?
— Имеет! Я помолвлена с ним и выйду за него замуж. Поэтому советую тебе не терять зря времени и попытаться вновь завоевать расположение Эмили. А я еще не поверила сегодня ее излияниям! — Серена почти задыхалась от негодования. — Конечно, ты осознанно пытался заставить эту девочку порвать с тобой!
— А как же еще, черт побери, я мог выпутаться из этой женитьбы, которая погубила бы нас обоих, да и Эмили тоже?
— Ты же сам расстелил постель…
— И ты думаешь, что мы все втроем могли бы в нее улечься? — спросил он гневно. Серена вздохнула:
— Боже мой, неужели ты не испытываешь угрызений совести? Ты же предложил ей положение в обществе…
— Да, предложил. И если ты считаешь, что мать заставила ее принять мое предложение, то ошибаешься, девочка. Не думай — я никогда не играл ее чувствами. Если бы я понял, что она хоть что-то чувствует ко мне, все сложилось бы иначе, но этого не было. Эмили ничего не требовала от меня, кроме титула и состояния, и не скрывала этого.
— Айво, разве ты не ухаживал за ней? Не говорил ей, что, если она будет вести себя ветрено после свадьбы, то ей не поздоровится?
— Это было позднее, — холодно ответил тот. — Маленькая дурочка подумала Бог весть что о том, как я буду с ней обходиться.
— Господи, как бы мне хотелось, чтобы Эмили дала тебе пощечину! — гневно крикнула Серена.
— Я тоже этого хотел. Серена, я даже внушал этому ребенку, что буду таким ревнивым мужем, что ей лучше выйти замуж за Синюю Бороду. Я употребил всю гамму чувств — нетерпение, ревность, необузданную страсть, скрытые угрозы. Но что бы я ни делал и ни говорил, в глазах ее матери все это не могло перевесить диадему маркизы.
— О да! Не отрицаю, что леди Лейлхэм приложила к этому руку. И…
— Но не обольщайся. Серена. Пока я не убедил Эмили, что ей придется наслаждаться лишь малой частью того, что она надеялась приобрести, я мог быть с ней ужасно грубым и жестоким — все равно она вышла бы за меня замуж.
Серена ахнула:
— Прием в Делфорде! Айво, ты… дьявол! Когда она рассказала мне о нем — помпезность и церемонии, которыми ты поразил Эмили, люди, которых ты пригласил в свой дом, все эти светские ритуалы, на соблюдении которых ты так настаивал… Я подумала тогда, что либо она преувеличивает все, чтобы произвести на меня впечатление, либо ты просто рехнулся.
Ротерхэм усмехнулся в ответ:
— Видела бы ты этот прием! Я закрыл свои комнаты и открыл все парадные залы, отыскал золотое блюдо и…
— Как ты можешь стоять здесь и хвастать передо мной? Неудивительно, что бедная Эмили недоверчиво уставилась на меня, когда я сказала, что ты совсем не любишь подобные церемонии.
— Ей нужно было великолепие — она получила его сполна и даже через край! В тот вечер леди Лейлхэм просто упивалась им, но не Эмили. Именно тогда я заметил, что чаша весов начала колебаться. А потом девочка заболела. Кстати, тогда я услышал лучшую фразу, которую когда-либо произносил Джерард. Я сказал ему, что Эмили свалилась с приступом гриппа, а он парировал, что это был приступ не гриппа, а маркиза Ротерхэма. Я и не подозревал, что этот мальчишка способен нанести мне такой двойной удар…
— Или сбежать с Эмили. Это ведь тоже твоих рук дело? Я вполне склонна поверить, что ты способен даже на это.
— Нет, мне не могло прийти в голову, что у парня хватит духу на такой подвиг. Я лишь попытался раздразнить его, чтобы Джерард примчался сюда и разыграл перед Эмили целую трагедию. Он разглагольствовал о чувствах, будто бы связывавших его с Эмили, и, судя по тому, что я уже знал, это вполне могло быть правдой. Если это было так и если бы у него хватило мужества приехать сюда вопреки моему запрету, подумал я, то мальчишка вполне мог стать той песчинкой, которая перевесила бы чашу весов не в пользу этой чертовой диадемы! Я выждал пару дней — как ты правильно заметила, радость моя — на то, чтобы запугать ее до смерти. Но не могу сказать, что я ожидал их побега.