– Мадам, вы как всегда неотразимы. – С горечью произнес он, пропуская ее струящиеся волосы сквозь пальцы.
– Андре, вы пьяны? – с удивлением отметила Наташа. За все пять лет брака она впервые видела его таким. – Что послужило поводом?
– Вы, сударыня! – усмехнулся князь.
– Помилуй, Андрей! – Натали раздраженно повела плечами, сбрасывая его руку со своего плеча. – Чем я вам не угодила?
– Вы словно дивный ангел: нежны и чертовски красивы. Смотреть на вас одно наслажденье, пить ваш нектар, словно божье благословенье.- Андрей наклонился над притихшей женой, смотря прямо в ее глаз. – Но внутри вы похожи на червивое яблоко, сплошь изъеденное завистью и тщеславием.
– Я не понимаю вас…. – пролепетала еле слышно Наташа, лихорадочно перебирая в уме, чем могла бы разгневать супруга.
– Буквально два дня назад вы обещались княгине Милорадовой сохранить в тайне побег их дочери. Вы сами мне говорили об том. А сегодня с особым удовольствием смакуете подробности.
– О, Боже, Андре, в чем вы меня упрекаете? – Натали встала и нервно прошлась по комнате. – Уже завтра слуги будут переносить эту новость из дома в дом.
– И вы, сударыня, решили их опередить. – Вяземский усмехнулся. – Ну что ж поздравляю! Вам это удалось.
И нетвердой походкой Андрей пошел к выходу. Уже взявшись за ручку двери, он слега повернул голову и коротко бросил.
– Не ждите, я переночую сегодня в кабинете.
Натали еще долго стояла, рассматривая закрывшуюся за князем дверь. Раздражение волной поднималось из самых дальних уголков души. Что-то происходило с Андреем и она пропустила, что явилось тому причиной. Всегда кроткий, влюбленный Вяземский, ловящий каждое ее слово, вдруг поднял голову, взглянув на нее совсем по - другому. И в его взгляде больше не было слепого обожания, лишь боль понимания и разочарования. Со злости, Натали схватила стоявшую под рукой вазу и в ярости швырнула ее об стену. Ну, уж нет! Нужно любыми путями вернуть любовь мужа, чтоб он снова стал, ручной как котенок. Ей нужно его доверие, чтобы ни капли сомнения не возникало в его голове.
****
Чуть только забрезжил рассвет, Сонечка, одевшись, тихонько вышла из дома. Пустынные улицы встретили ее легким морозцем, что игриво щипал за щеки. Верхушки деревьев, чуть посеребренные инеем, сверкали в первых лучах восходящего солнца. Вдохнув полной грудью чистый воздух, Софья тихонько побрела вдоль спящих домов. Она шла с определенной целью: последний раз взглянуть на огромный особняк, что не так давно распахнул приветливо свои массивные двери перед ней, где впервые в жизни она познала сладость поцелуя и тонула в блеске любимых глазах. Безумно хотелось коснуться рукой шершавых стен, что хранили тепло любимого, но она не позволит себе этого. Лишь издали полюбуется в последний раз и унесет с собой эти воспоминания.
Соня вздохнула и зябко повела плечами, вспоминая разговор с Николаем Павловичем. Она пришла к нему на следующий день после злосчастного приема. Князь сидел в кресле возле окна, устало подперев рукой голову. Сердце защемило, когда Сонечка увидела, как сдал он буквально за одну ночь. Еще довольно моложавый, Николай Павлович словно постарел за несколько часов.
– Папенька, разрешите. – Замерла в дверях Соня.
– Проходи, душа моя. – Князь постарался изобразить на лице улыбку.
– Про Катюшу не слышно? – Софья даже дышать перестала, молясь про себя. Однако батюшка только головой отрицательно покачал. Говорить об этом было неимоверно тяжело.
– Ты что-то хотела, Соня? – Князь Милорадов перевел затуманенный взгляд в окно и Софья невольно подумала, что скорее всего он и глаз не сомкнул за это время.
– Папенька, я просить вас пришла отпустить меня к тетушке в Умань. – И чтобы не дать себе передумать, Софья заговорила быстро-быстро. – Батюшка, вы хоть и недолюбливаете Наденьку, но так будет лучше. Нам одна дорога нынче, в поместье. А быть там, где все напоминает о Кате, нет мочи. Просыпаться и засыпать с мыслями, что могла помешать ей, что вина моя в случившемся есть, не могу, папенька. – И Соня бросилась в ноги к Николаю Павловичу, обнимая его колени и пряча в них залитое слезами лицо – Отпустите, батюшка!
– Ну, ну, встань, Софья. – Князь ласково провел рукой по гладко уложенным волосам дочери. Возможно, Соня и права. Он все одно планировал отправить их с Анной Петровной в поместье. Оставаться в Москве смысла не было. Катя своим необдуманным поступком перечеркнула не только свою жизнь, но и жизнь своей младшей сестры. Сколько времени теперь должно пройти, чтобы в свете отнеслись благосклонно хотя бы к Софье. Так что, наверное, стоит разрешить ей эту поездку в Уманский уезд.
– Собирай вещи, душа моя. – Князь поцеловал Соню в склоненную голову. – Думаю, сейчас это будет лучшим решением.
Впереди показался поворот, за которым раскинулся величественный особняк Вяземских. На негнущихся ногах, Соня дошла до него и замерла, вглядываясь в темные окна дома. За одним из них должно быть сладко спит Андрей, не подозревая о том, что она, почти совсем замерзшая, тихонечко прощается с ним.
Какое - то неведомое чувство заставило Андрея открыть глаза. Он уснул, сидя в кресле, сделав последний глоток из опустевшей бутылки. Тело затекло от неудобного положения, в котором он провел всю ночь. Чтобы размять ноги, князь медленно встал и прошелся по комнате. В голове все пульсировало от боли. Давно он не мучился похмельем, даже успел забыть, что это такое. Сделав несколько шагов по направлению к окну, Андрей чуть отодвинул тяжелую портьеру и посмотрел на пустынную улицу. Ни души. Вяземский хотел уж было опустить занавес, как недалеко, возле поворота, заметил движение. Маленькая, хрупкая фигурка, прижималась к стене соседнего дома, чтобы быть как можно менее заметной, с вниманием разглядывала окна его особняка. Сердце пропустило удар и Андрей удивленно прошептал.
– Софья?
Он кинулся к парадным дверям, на ходу накидывая редингот. Сонечка, увидев Вяземского, развернулась, стараясь успеть скрыться, однако, Андрей быстрым шагом догнал ее практически сразу.
– Софья Николаевна, что вы здесь делаете? И совершенно одни! – Князь с волнением заглянул в ее глаза. – Что-нибудь случилось?
– Нет, нет, Андрей Дмитриевич. – Заалевшие щеки опалило жаром – Я…я просто хотела прогуляться. Простите, я не думала, что потревожу чей-то покой.
Соня и не представляла, как трогательно она сейчас выглядела. Совсем растерянная, с огромными серыми глазами, что смотрели на князя так доверчиво. Андрей судорожно вздохнул. Желание обнять и утешить, заполняло все его существо. Хотелось протянуть руку и провести по ее чуть раскрасневшейся щеке, коснуться алых губ, что так и манили поцеловать.
– Сударыня, я должен принести вам свои извинения за… - Андрей на мгновение замолчал, собираясь с духом. – за свое недостойное поведение. Это было непростительно с моей стороны.
Соня вздрогнула, вскинув вмиг повлажневшие глаза на князя. Только не это. Только не его раскаянье и сожаление.
– Андрей! - воскликнула Соня, смутившись вдруг той интимности, что позволила себе. – Простите, Андрей Дмитриевич. – Опустив глаза в землю, чуть слышно проговорила она. – Мне не нужны ваши извинения. Ни к чему они.
Вяземский вдруг замер, услышав свое имя из ее уст. Перехватило дыхание и, казалось, сердце перестало биться. Он смотрел на нее во все глаза, пытаясь запомнить каждую ее черточку. И понимание того, что она стала целым миром для него, нахлынуло словно лавина. Весь мир сосредоточился на этой маленькой, хрупкой фигурке, что дрожала сейчас от холода. Хотелось застонать в голос. Ну почему она встретилась ему только сейчас, когда его жизнь уже не принадлежит ему. Словно сквозь шум, Андрей услышал ее тоненький голосок:
– Я уезжаю в скорости. – Сжав озябшие руки, промолвила Соня. – Далеко и надолго. Вам нет нужды больше извиняться и переживать за то, чего быть не может.
Она ждала, что Андрей ответит хоть что-нибудь, пусть даже что-то обидное, но князь молчал. Лишь только его глаза горели непонятным блеском. Бросив на него прощальный взгляд, Соня чуть слышно произнесла.
– Прощайте, Андрей Дмитриевич. Храни вас Бог! – И развернувшись, торопливо направилась прочь.
– Прощайте, Софья Николаевна. – Прошептал Вяземский, не надеясь, что Соня услышит его. И еще долго стоял, смотря в след удаляющейся девушке, понимая, что от него уходит его счастье.