Жозефина, оповестившая обитателей Кортландса, что отправляется в путешествие по Южной Америке… Отважное решение, никак не вяжущееся с изнеженной, привыкшей к роскошному комфорту светской особой… Может быть, Жозефину принудили написать письмо о предстоящей экспедиции, чтобы ее длительное отсутствие не вызвало и тени подозрений?
Повинуясь безотчетному порыву, Эмма подбежала к окну и стала изо всех сил колотить по стеклу кулаками, надеясь, что хоть кто-нибудь ее услышит. Неужели этот коттедж столь надежно изолирован от окружающего мира, что никто не придет к ней на помощь?
Одно из небольших стекол оконной рамы разбилось, и Эмма порезалась. Не обращая вникания на рану, Эмма просунула руку в образовавшееся отверстие и стала раздвигать густые заросли плюша. Но они не поддавались. Естественная завеса, прикрывавшая окно, оказалась слишком плотной. Сквозь нее Эмма с трудом различила верхушки вязов, а за ними — трубы какого-то дома. Или она приняла желаемое за действительное и эти трубы ей просто померещились?
Порезанная рука сильно кровоточила. Эмме пришлось слезть со стула и перевязать рану носовым платком. Кровь продолжала просачиваться сквозь ткань, и Эмма беспомощно огляделась, пытаясь отыскать в комнате хоть какую-нибудь тряпицу. У стены стоял шкаф, в одном из его ящиков нашлась столовая скатерть. В других оказалась дешевая посуда.
Шаблонный ассортимент вещей, включая Диван, которые обычно предоставляют владельцы меблированных комнат…
Так куда же она попала и кто ее сюда запрятал?
Эмма оторвала узкую полоску от потрепанной столовой скатерти и перевязала руку. Напрасно она вела себя гак буйно. Если бы она хоть немного подумала, то без особого труда могла бы разбить стекло ножкой стула, легко раздвинуть плющ, выглянуть в окно и позвать на помощь.
Она могла бы даже прорубить отверстие в зарослях плюща, воспользовавшись кухонными ножами. Правда, они оказались тупыми, а побеги плюща — на удивление прочными.
Тишину нарушили явственно раздававшиеся звуки. Кто-то приближался к двери!
Сердце Эммы бешено заколотилось, а медленные, осторожные шаги человека, который, по-видимому, поднимался по лестнице, становились все слышнее, все отчетливее…
Эмма затаила дыхание, когда дверная ручка со скрежетом повернулась. Сквозь замочную скважину до нее донесся хриплый шепот:
— Вы не спите?
Голос был настолько искажен, что ей даже не удалось определить, мужчине или женщине он принадлежит.
Эмма приникла к двери:
— Откройте сейчас же, кто бы вы ни были, я выпустите меня отсюда!
Послышался глухой смешок. Затем голос прошептал:
— Не так быстро, моя дорогая. Вы написали письмо?
— Конечно, нет. Все, что там сказано, наглая ложь. Немедленно откройте дверь и выпустите меня отсюда.
Она тут же поняла, что допустила ошибку — следовало признаться, что она написала письмо, тогда бы тюремщик открыл дверь, и узница узнала бы этого человека.
До нее снова донесся хриплый недовольный голос.
— Мне дано суровое распоряжение: сначала письмо. Но я не спешу, да и у вас времени сколько угодно — хоть до скончания века. Некоторые мужья заточали своих жен за неверность на десятки лет, а то и больше. И никто ни о чем не догадывался. Красотки медленно чахли в потаённых местечках, откуда сколько ни кричи — никто не услышит…
— Кто бы вы ни были, вы не в своем уме!
Снова раздался хриплый гнусный смешок. Затем послышались удаляющиеся шаги.
Эмма отчаянно заколотила в дверь:
— Пожалуйста! Пожалуйста, не уходите! Откройте дверь! Позвольте мне поговорить с вами.
Человек за дверью остановился.
— Сперва письмо, моя дорогая. Разговоры потом.
— Хорошо, я напишу письмо прямо сейчас, только вы подождите.
— Извините, но у меня уже нет времени.
Эмма прокричала вслед удаляющимся шагам:
— Где Луиза? Где Сильвия?
За дверью молчали.
— Барнаби заявит в полицию! — пригрозила она. — Они разыщут нас, всех троих.
В ответ на ее угрозу раздался хриплый смех, и почти обезумевшей Эмме показалось, что она уловила тембр голоса Барнаби.
Это открытие доконало пленницу. Если за дверью находился Барнаби, произошло нечто непостижимое уму: над ней издевался ее обожаемый муж, оказавшийся садистом. Тогда ей лучше умереть.
Шаги смолкли, и в маленькой темной комнате воцарилась непереносимая, гнетущая тишина. Эмма была в отчаянии, ее оставила надежда. Она еле добралась до дивана, но, не соразмерив своих сил, чуть не упала. Ее нога наткнулась на какой-то предмет, лежавший под диваном, который Эмма чуть сдвинула.
Смертный ужас удушливой волной накрыл дрожащую жертву.
Превозмогая слабость и страх, Эмма присела на корточки и нащупала испугавшую ее находку. Это оказалась всего лишь крошечная туфелька с высоким подъемом. Она вспомнила, что туфли такого фасона и размера носила Луиза Пиннер.
Теперь Эмма не сомневалась: туфелька принадлежала исчезнувшей гувернантке.
Глава 19
Мисс Джеймс из агентства по найму не могла понять, что происходит в загородном доме Барнаби Корта. Почему от него сбежали две гувернантки, вполне надежные и хорошо себя зарекомендовавшие? Хотя Луизу Пиннер нельзя назвать истинным профессионалом. И у мисс Джеймс коготки на душе скребли, когда она посылала эту невзрачную девушку в Кортландс. Но почему добропорядочная Луиза Пиннер не поставила ее в известность о своем решении оставить место гувернантки в семье мистера Барнаби Корта?
Настали удивительные времена: ни на одну претендентку нельзя положиться. Так же, как ни на одного мужчину. Например, она не ожидала, что Барнаби Корт воспримет так болезненно уход своей гувернантки. Конечно, он в свое время гневался на Сильвию Лестер и имел на то причины. Но теперь ее респектабельный клиент без всякого стеснения кричал в телефонную трубку:
— Неужели мисс Пиннер не оставила никакого другого адреса, кроме дома на Фулхем-роуд, где она снимала комнату? Подумайте, может быть, вы все-таки знаете, где ее искать?
Хотя мисс Джеймс всегда восхищалась писателем Барнаби Кортом, такой грубый тон был недопустим.
— Мы агентство по найму, а не детективное заведение, — холодно заметила она.
— Да, да, простите. Я совсем не имел в виду, что вы обязаны устанавливать слежку за своими девушками. Но все происшедшее очень странно. Ведь вы говорите, что адреса Сильвии Лестер у вас тоже нет?
— Ах, боюсь, что мисс Лестер — перелетная птичка. Она не из тех, кого мы заносим в свои основные картотеки. Она слишком непоседлива, и ей трудно угодить. Хотя подождите минутку, я думаю, что смогу найти адрес ее бабушки, которая живет в Бурнмауте.
— Вы мне его дадите?
— Разумеется. Но я сомневаюсь, что Сильвия Лестер к вам вернется, мистер Корт; прошло столько времени, и к тому же она покинула вас таким необъяснимым образом…
— Я не собираюсь просить ее вернуться, но мне необходимо с ней увидеться. И вот еще что — если мисс Пиннер вам позвонит, дайте мне знать немедленно.
Мисс Джеймс была крайне смущена:
— Мистер Корт, надеюсь, она ничем себя не запятнала?
— Нет, ничего подобного. Но мне необходимо встретиться также и с ней.
— Да, понимаю. — Кажется, он намерен не упускать из виду женщин, которые служили в Кортландсе. — Я думаю, она вот-вот должна вернуться в Лондон. Не связано ли исчезновение Луизы с ее любимой собачкой?
Но мистер Корт уже повесил трубку. Он даже не попросил замены мисс Пиннер. Впрочем, мисс Джеймс почувствовала облегчение. После демонстративного ухода гувернанток следовало крепко подумать, прежде чем снова послать какую-либо порядочную девушку в этот подозрительный дом. Что-то там неладно. Кажется, Сильвия упоминала о каких-то волках?
Святая наивность. Мисс Джеймс поправила прическу и задумалась. Неужели почтенная леди так и не поняла, что эти самые волки делают жизнь прекрасной, заманчивой и осмысленной?