Чуть подавшись вперед, что-то рассматривая, мужчина ответил не сразу. Лишь в какое-то мгновение резко выпрямился и одарил собеседницу безукоризненно-любезной улыбкой.
- Разумеется. Эксперты все приметят и отметят. Приезжать следователю и вовсе не обязательно. Хотя... Вы не так уж и спешили, - скупо улыбнувшись, он коротко кивнул. - Хорошего дня.
Не задерживаясь, Яковлев неспешно направился прочь, периодически с силой дергая трость, что вязла в мокрой почве.
Закатив глаза, женщина только покачала головой. До оскорбленных чувств бывшего следователя ей не было дела. А вот обвинение в некомпетентности - серьезно задели профессиональную гордость.
- Надеюсь, мы больше не встретимся, - тихо произнесла она вслед удаляющемуся мужчине, прежде чем обернуться ка эксперту. Все проблемы и личную неприязнь можно оставить на потом. Сейчас нужно было сосредоточиться на работе. И, поскольку на помощь бывшего следователя уповать не приходилось - работы предстояло много.
Уповать на помощь нового следователя не собирался и Яковлев. Полная безответственность подхода к работе более чем четко демонстрировала уровень квалификации женщины.
- Дети, сколько детей умрет... - негромко пробормотал он, снова поднырнув под ленту.
Уже по эту сторону, Давид снова обернулся. Знакомиться с людьми он никогда не умел, а теперь это неумение сыграло не самую добрую шутку. Именно из-за него дело будет страдать не только от вмешательства некомпетентного специалиста, но и палок, которые та наверняка будет ставить в колеса самому Яковлеву.
«Дурак, ничему жизнь не учит» - самокритично подумал он, все же направившись к машине.
Впрочем, у машины мужчину ожидал новый сюрприз. Рядом с автомобилем Яковлева ошивался высокий, худощавый тип в черной безразмерной толстовке и грязно-серых штанах.
- Добрый день, Давид Геннадиевич, - субъект отбросил с лица длинные пряди черных, явно - грязных, волос и шагнул навстречу Яковлеву. - Меня зовут Максим, не могли бы вы уделить мне пару минут? - пряча большие ладони в карманы брюк и переступая с ноги на ногу, робко поинтересовался он.
Приподняв бровь, мужчина смерил его цепким взглядом. Мгновение поколебавшись между «наркоман» и «журналист», с некоторым сомнением, но отдал первенство второму предположению.
- Весь внимание, - уже привычно скупо улыбнувшись, Давид оперся о трость.
Как бы там ни было, сразу гнать парня не стоило. Иногда такие чудаки могут быть очень полезными в деле.
Тем временем парень уже вынул из кармана небольшое записывающее устройство и направил его на Давида.
- Давид Геннадиевич, прессе стало известно, что вас отстранили от дела, не могли бы вы прокомментировать сложившуюся ситуацию? - с совершенно блаженным видом, который бывает только у дураков или детей, быстро начал парень, словно боясь, что следователь от него сбежит.
Едва заметно приподняв бровь, мужчина смерил его оценивающим взглядом, тонко усмехнувшись. Прокомментировать ситуацию, вопреки привычке, захотелось очень крепким словом, но Давид сдержался.
- Как досадную ошибку. Вы ошиблись человеком, я не Давид Геннадиевич. А вот кто вы, и как так оперативно прознали о новом происшествии - вопрос открытый, - неспешно произнес он.
Нахмурившись, парень достал из кармана планшет и быстро перепроверил записи в нем.
- Прошу прощения, Давид Григорьевич, - смутившись, поправился он, быстро сдув прядь с лица. - Я веду журналистское расследование, и мой долг - узнавать все раньше остальных. - с толикой гордости заявил он, одергивая края толстовки. - Все же, я хотел бы получить какие-нибудь комментарии, - настоял парень, снова включая диктофон.
Вчерашний выпускник - Максим Ермошин, не привык навязываться людям и каждый раз, когда приходилось брать у кого-то интервью, коленки у молодого специалиста дрожали, а горло сжималось от волнения. Но, начав собственное журналистское расследование, ощутив себя полноценной единицей в мире журналистики, парень не собирался отступать, пусть бы ему и пришлось ночевать под окнами следственного комитета, что он уже успешно делал последние несколько недель.
Снова смерив его оценивающим взглядом, мужчина быстро оглянулся. Не спеша отвечать, Давид переложил трость в другую руку, и вдруг резко выхватил из рук парня диктофон, отключив его.