Данила сжал зубы и в сердцах рявкнул:
– Потому что они твари поганые, вот почему! Я бы каждого из них своими руками душил! Зря их боятся – они просто паскужьи разбойники! Упыри жестокие, которых выжечь надо в собственном логове!
– Так пойди и сожги! – не сдержался Егор. – Ты ведь знаешь, где их родовая нора – рядом с Монастырём! Давай, иди и весь Навий род выжги – хоть один, хоть со всей ратью, сможешь?!
Услышав такое, старейшина испуганно уставился на Егора. Сотник тоже гневно сверлил парня глазами:
– Нет, не смогу, пока Настоятель молчит, – наконец, процедил он. – У нас договор с Навью и Монастырь они пальцем не трогают, пока мы их сами не тронем...
Данила говорил вполголоса, но старик рядом всё слышал. Он снова оглядел трупы родных и знакомых и горько, не понимающе прошептал:
– Монастырь-то не тронут, а мы-то в общинах? А? Как же так, братья мой, христиане?..
Глава 3 Цена слов
Арсений думал, что знает свою машину словно родную, но скиталец его удивил. Через десять минут проведённых Олегом над двигателем, внедорожник завёлся. Но радовались они мало – мотор почти сразу заглох.
– Ты где такому научился, отец? Я уж решил, что пора с ней прощаться, а ты прямо мастер!
Скиталец вытирал руки о ветошь и честно признался:
– Почти двадцать зим чинил энергоустановку на Новогептиле, вот кое-чему и научился. Где тонко – там и рвётся, особенно от этой отравы. Но без запчастей…
Водитель с грустью посмотрел на расстрелянную машину. Каким-то чудом колёса не пострадали, а вот кузов стал похож на решето. Кое-где пробило даже наваренные листы брони, но самое главное – двигатель был повреждён, а без него внедорожник никуда не поедет и навеки остаться кучей разбитого хлама.
– С твоей помощью к вечеру может поедем, – подошёл к Олегу наёмник. – Если, конечно, запчасти у местных найдутся. Ремонт сам по себе дело недолгое, но вот деталями в такой глуши не разжиться.
– Берегиня груз ждать не станет, – указал Олег в сторону ящиков, на что Арсений только руками развёл:
– К вечеру надо управиться. Да и до Китежа не один день добираться, придётся ясакам Пераскеиным подождать. Посмотрим, чего наши напарнички из каравана наплетут им о третьей машине.
– Делай что можешь, а я за запасами на рынок пойду, заодно гляну, что там по «железу», – Олег проверил поклажу в своём вещмешке и достал кошель с серебром – то немногое, что у него оставалось с последней работы.
– В далёких общинах всё дороже, сам знаешь, – предупредил шофёр. – Смотри, как бы местные тебя как липку не ободрали. Если увидишь детали хорошие, ты мне скажи. Вместе сходим, посмотрим и я заплачу.
Но вдруг скиталец закашлялся, его поволокло и прижало спиной к внедорожнику, он успел отвернутся, и Арсений озадаченно окликнул Олега:
– С тобой всё там ладно?
Попутчик только молча кивнул, вытер губы и быстро зашагал глубже в общину. Он очень надеялся, что остановка не займёт много времени.
Пять тысяч душ – всего ничего по меркам Тёплого Лета. Но Чудь считалась не простой общиной, а настоящим городом в Поднебесье. Со дня своего основания, она пряталась в стороне от мирской жизни, в лесах. Дома тут строили без излишеств, вместо вычурной красоты ценились надёжность и долговечность. На иных избах чудцы приколачивали звериные черепа или обереги из костей и клыков, которые отводили от поселения лесных хищников. Иногда крупные звери сами забирались в общину – повадки животных удивляли даже старых охотников. Звери сильно изменились с приходом Долгой Зимы, некоторые стали гораздо больше, наглее, опаснее, а по уму и вовсе смахивали на человека.
Чудские срубы ставились из толстых брёвен, в один этаж, но очень длинными. В каждом таком доме жило по две-три семьи, скот не держали. В городе почти все охотились. Вокруг Чуди простирались леса – многие десятки километров вокруг сплошь укрыли сосны и ели. К воротам общины выходила только одна лесная дорога. Чудь – последнее поселение среди дикого леса в западном Крае. Никакая деревня больше не могла выжить в таком тёмном углу. Здесь всегда царили сумрак и тишина – совсем не так, как в других городах Поднебесья, и это нравилось Олегу, он привык к неспешной жизни среди теней.
Жители Чуди с опаской поглядывали на чужаков и не любили болтать с кем попало. Старшие всегда говорили сдержано и только по делу. А женщины, в одеждах, отделанных мехом, и вовсе сторонились приезжих. Среди чудок гуляло поверие, будто чужаки могут силой посадить в машину и навеки увезти из родного Тепла.