Олег слушал его, пытался понять врага Нави, но только крепче сжимал кулаки:
– И тогда вы решили объявить им войну? Когда моровая эпоха закончилась, вы натравили племена друг на друга?
Бритоус опять замолчал. В его позе не было беспокойства, казалось, Отче-Советник настроен миролюбиво. Но скиталец себя не обманывал, он видел перед собой хорошо подготовленного человека – это выдавало телосложение бойца и ладонь, постоянно лежавшая на рукояти «Счастья», а самое главное – глаза многих Зим не сводили с Олега цепкого взгляда. Случись драка и, возможно, окольцованному не потребуется помощь дружинников.
– Как вы думаете, Олег, что такое Навь? Может быть это люди, которые спустились под землю и одичали возле костра? Те, кто вспомнил древних богов, о которых и знать толком не мог? А что вы скажете, если узнаете, что Навь всегда была такой? С первого года Обледенения, с самого первого дня, как оказались в родовых норах?
Скиталец молчал, но Бритоус и не ждал от него никакого ответа:
– Почему каждое племя, хотя оно живёт обособленно от других, пестует в себе волчьего духа? Почему не медвежьего, ведь медведь всю Зиму может греться в хорошей берлоге; и не лисьего, хотя лисица хитра и за счёт ума может выжить; и напористость вепря не нужна Нави?
– Они охотники, – попытался ответить Олег. – Волк для них – почитаемый зверь, и в то же время главный противник…
Но Бритоус его не дослушал:
– Верно, однако дело не в том, почему они себя считают волками, а в том, кто они на самом деле. Олег, люди гораздо умнее, чем кучка самоубийц, устроивших себе апокалипсис. Когда стало ясно, что больших холодов не миновать, у человечества ещё оставалось время сохранить этот мир. Зима в пятьдесят градусов мороза и длинной почти в целый год неминуемо истребила бы всё живое, и в первую очередь человечество. И вы, Олег, и я, и те люди, которые сейчас на первом этаже моего дома, должны быть мертвы, как все остальные. Но этого не произошло – простая случайность?
– Что значит: «Все остальные»? – насторожился скиталец, но Бритоус продолжал о своём:
– Волк – лучше всего приспособлен переносить Долгую Зиму. Он не будет отсиживаться в берлоге, а выйдет охотиться. Чтобы выжить, волк убьёт любого или отнимет всё, что потребуется. Зверь вынослив, в стаях ходят только самые сильные, а слабых и негодных изгоняют прочь от себя, чтобы те в одиночестве доказали, что они на что-то способны. Всех, кто недостаточно хорош, всех, кто не сумел обратиться в достойного Волка, они очищают…
– Я не… – попытался вставить своё слово Олег, но Отче-Советник с напором продолжил:
– Человек – не волк. Мы живём по законам морали, тащим за собой слабых, и только когда совсем прижимает, становимся хуже всякого зверя. Люди знали о начале Обледенения, мы знали, что нам грозит гибель, и потому создали новых, более сильных людей – тех, кто способен продержаться в холодах не хуже волков. Вот почему Навь чувствует в себе Звериную душу. Волк не приходит к ним, он всегда в их крови и только раскрывается со взрослением!..
Олег поражённо молчал. Он вспомнил все тёмные обычаи Нави – то, как они расправляются с одержимыми, как изгоняют от себя тех, кто сошёл с ума при взрослении, или от выпитой крови. Как дети Нави, достигнув зрелости, начинают биться в припадках нечеловеческой ярости. Отцы прижимают их силой к земле, а Весты торопливо бормочут сокровенные заговоры, чтобы унять проснувшегося в ребёнке духа. Олегу самому не раз приходилось делать такое.
– Да, это был великий, амбициозный план спасения человечества, – задумчиво обронил Бритоус. – Но благими намереньями выстлана дорога в ад. Мы не успели сделать из человека новое, приспособленное к холодам существо – Новь. Из-за дрязг, споров, интриг и недоверия, которые всегда были свойственны людям и сопровождали нашу работу, Новь однажды улыбнулась родителям во все зубы и сказала, что она теперь Навь. Вот тогда-то среди творцов и появилась первая трещинка, что привела к расколу тридцать пять лет спустя. Мы не успели закончить их, мы сделали сверхлюдей не такими как должно. Вместо сильного человека – получили дикое, кровожадное племя. Мы сами виноваты во всём…
Пальцы Олега прошлись по трём шрамам на своей левой щеке. Он хорошо помнил безумную ярость Анюты, борьбу человеческой и звериной души. Как бы не пытался сохранить себя человек, но однажды Волк одолел и пожрал её чувства. В диком безумии любимая женщина пыталась убить Олега, разорвать собственными руками, и только смерть смогла её остановить…