Гости стали удивленно переглядываться. Голос дракона внезапно смолк в их ушах. Только Гвинилон, сын Кинилиана продолжал смотреть на Шелеста Ночи. Потом молодой рыцарь-эльф кивнул головой и побежал к конюшне. Через некоторое время он появился оттуда, ведя в поводу коня Торна.
– Это животное пришло с графом на наши земли, – вновь зазвучал голос дракона, – оно верно служило хозяину, оно вместе с ним сражалось в битвах и оно должно разделить судьбу своего господина. Сядь на своего коня, граф.
Ад’Берт удивленно посмотрел на огромного ящера, но встал из-за стола. Удивление его еще больше усилилось, когда Кот спрыгнул с плеча и спрятался под столом.
Как только Торн вскочил в седло, Шелест Ночи неуклюже спрыгнул с башни на стену поближе к площадке, где замер одинокий всадник. Огромная морда с распахнувшейся пастью на длинной изогнувшейся шее приблизилась и извергла на всадника поток пламени. На мгновение граф почувствовал страх. Однако пламя странного зеленовато-серебряного цвета не обжигало, а как бы обволакивало теплой мягкой тканью. Торн почувствовал прилив сил и удивительную легкость. А его конь, только что приседавший от ужаса на задние ноги, вдруг заиграл, словно молодой жеребенок. Дракон закрыл пасть и вернулся на башню, на которой размещался прежде.
– Вот теперь все как надо! – вновь загремел голос Шелеста Ночи. – Теперь наш предводитель и его боевой товарищ обрели не бессмертие, но драконье долголетие. Их может поразить оружие, однако они неуязвимы ни для болезней, ни для старости. До конца своих дней они пребудут такими, какими мы видим их сейчас. Ты можешь спешиться, граф. Гвинилон! Отведи животное в стойло, его ведь не приглашали на пир.
Торн, поблагодарив дракона, вернулся к своему столу. Кот немедленно пристроился на его плече.
– Немыслимое дело! – ворчал он. – Слыхано ли, чтобы драконы снисходили до нужд других разумных существ! Мне казалось, что людей они просто не замечают. Невероятно! Он сам додумался до такого, никто его не просил! Невероятно!
А над столами теперь нарастал гул оживленных бесед. Менялись блюда, доставлялись напитки. Драконы, получившие по огромной туше жирных быков, увлеченно расправлялись с ними. Теперь здравницы звучали одна за другой. Бура подсел к Каменному Клыку, и тут же затеял с некогда заклятым врагом спор о способах закалки стали. Кинилиан завел разговор с Пустырником.
Наконец-то пир превратился в настоящий праздник. И продолжался этот праздник весь день, весь вечер и всю ночь.
Глава 8. Попрошайка
Вновь потянулись годы безмятежной жизни в графстве. Торн все реже покидал свой замок. Его обременяли встречи с бертианцами, которые каждый визит предводителя теперь старались превратить в пышное чествование гостя. Вернувшие себе знаки власти вожди быстро научились договариваться между собой, не привлекая к посредничеству Торна, чьих язвительных отповедей явно опасались. Даже вздорный Каменный Клык, когда у него возникали претензии к гномам, просил помощи у Борга, князя гвиллионов, даже неукротимый король саламандров Шин звал в третейские судьи морскую владычицу Персиаль, если случались пожары на землях лесных эльфов.
Графа устраивало такое положение вещей. В совершенстве овладев непростым искусством астрологии, он увлеченно составлял гороскопы, радуясь, что в них не содержатся угроз подвластным ему землям. А потом он погрузился в изучение премудростей врачевания. Освоив их, Торн опять взял за правило регулярно объезжать свои владения, чтобы на практике усовершенствовать полученные знания. Он заживлял раны, сращивал поломанные кости, снимал жар лихорадки, причем для него не имело значения, разумное существо или зверь оказывался его пациентом. Он зачастил к лесным эльфам и к осторожным бекке, лучше других разбиравшимся в разнообразных свойствах растений, чтобы получить от них новые сведения.
Торн сам поражался пробудившейся в нем неуемной любознательности. Чем больше он узнавал, тем более жадно принимался за освоение неведомых ему прежде областей знания. Однажды он целую неделю провел в пещере Фоны, выковывая под руководством старого гнома затейливый кинжал, а потом закаливая его и накладывая на оружие магические заклинания.
Штудии не только насытили жизнь графа новыми впечатлениями, они многократно усилили его авторитет в глазах бертианцев.