Сам властитель старался как можно реже вмешиваться в жизнь нелюди, чьи вожди неплохо справлялись со своими обязанностями, тщательно оберегая мир и дружеские отношения друг с другом. Теперь в замок приезжали не с жалобами или обидами, а для того, чтобы накоротке побеседовать с его хозяином. Беседы эти становились все более занимательными для посетителей, поскольку Торн, не впадая в праздность, постоянно расширял свои познания и весьма поднаторел в колдовских науках. Даже драконы зачастили в замок, признав, что его владелец чем-то (хотя и отдаленно, конечно) схож с мудрыми ящерами.
Кинилиан, прежде других сдружившийся с графом, теперь испытывал к нему стойкую привязанность и регулярно проводил вечера в долгих беседах с Торном. Очень тесные отношения сложились у графа с семейством Пустырника. Странно, но угрюмый и крайне заносчивый дуэргар выказывал Торну почти такие же чувства, как своей подруге Белладонне, сыну Мандрагоре и невесте сына Черной Конопле. Все это опасное семейство, если в замке не находилось посторонних или не наступало время дежурства, открыто появлялось перед графом, упражнялось вместе с ним в приготовлении колдовских смесей, состязалось во владении оружием и охотно делилось своими мыслями.
Теперь Торна радостно принимали везде, куда бы ни занесло его во время путешествий по графству. От былой настороженности не осталось и следа. Он стал желанным гостем и во дворцах эльфов, и в горных пещерах гномов, и в невероятно бестолковых башнях гоблинов… Нелюди по достоинству оценили мудрость и тактичность своего предводителя, хотя тот по-прежнему оставался человеком, ничуть не скрывая своих отличий от населения Берта.
Но самыми близкими графу стали Кот и Книга. Пушистый зверь перестал докучать Торну наставлениями и перечислением пройденных испытаний, зато охотно помогал найти в библиотеке нужный гримуар, нелицеприятно судачил обо всех новостях, делился впечатлениями о деяниях предшествующих владельцев замка, а иногда веселил графа неожиданными суждениями.
Книга же все чаще и чаще раскрывала своему жадному до знаний читателю скрываемые в ней тайны, подвигая его на новые свершения.
Капризные брауни души не чаяли в хозяине замка, умудряясь радовать его своим кулинарным искусством и предугадывая желания, пока эти желания еще оставались для самого графа смутными и почти неосознанными.
За долгие годы безмятежного покоя в его владениях Ад’Берт изучил эти владения так хорошо, что мог разъезжать по ним с закрытыми глазами, не опасаясь свалиться в расселину или загнать коня в лесной бочаг.
В один из долгих зимних вечеров, когда одиночество Торна скрашивали только разделявшие с ним ужин Пустырник и Кот, зверь, расслабленно распластавшийся на коленях графа, неожиданно спросил:
– Интересно, почему люди до сих пор не признали тебя своим предводителем?
– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Пустырник.
– Я просто размышляю, – важно заметил Кот. – Сейчас во владениях людей идут бесконечные войны и распри. Не так ли было и у нас до появления в этом замке нашего предводителя? В короткое время он сумел покончить с дрязгами и объяснить всем, в чем их истинная выгода. Разве люди не заинтересованы в мирной жизни, разве они не хотят жить в довольстве и труде на собственную пользу? Полагаю, для этого им достаточно призвать нашего графа и покорно принять его волю.
– Люди злы, глупы и завистливы! – презрительно вмешался в рассуждения Кота дуэргар.
– Разве? – фыркнул Кот. – Помнится, именно человек по имени Торн наставил на путь истинный «мудрых» гномов, «альтруистов» гоблинов, а еще «добряков» дуэргаров. Я ничего не напутал?
– Граф Ад’Берт – исключение, – холодно уточнил Пустырник. – Возможно, я слишком обобщил качества всех людей, но большинство из них не способно понять собственную выгоду. Люди делают все, чтобы превратить свое существование в невыносимое. Зависть мешает им признать над собой власть себе подобного. Они способны пресмыкаться перед силой, дрожа от страха, но и в этом случае не упустят шанса всадить правителю кинжал в спину.
– Бертианцы, на мой взгляд, тоже далеки от идеала, – мурлыкнул Кот.
– Возможно, – согласился темный эльф, – но у дуэргаров хватило ума первыми признать власть графа и по достоинству оценить его деяния на благо жителей Берта.