— Иди деда позови — отправила сына. Он тут же умчался в зал и быстро вернулся, усаживаясь на табуретку. Следом за ним в кухню вошел дед Петя.
— Ну как она?
— Нормально. Будем надеяться на лучшее.
— Когда там часы приема? Я бы после обеда съездил.
— С четырех до шести. Нужно будет уточнить у доктора про ограничения в передачке. Наверняка уже будет что-то известно.
— Поговорю.
— Ладно. Ты тогда отдыхай, а с сыном погуляю.
После чая с тортом Лева стремительно переоделся на прогулку. Ему не терпелось увидеться со своими новыми друзьями и удержать его дома было практически невозможно.
Едва мы вышли из подъезда, как сын начал вырываться. Ему не нравилось, что я держу его за руку, но здесь не наша спокойная улица, где редко ездят машины. Здесь в любой момент мог показаться въезжающий автомобиль, поэтому, приходилось придержать пышущего энтузиазмом ребенка.
Не успеваем далеко отойти, как слышим громкий сигнал автомобиля. Невольно останавливаюсь и оборачиваюсь. В этот момент дверь распахивается и из машины появляется Игорь. Я удивленно смотрю, а сын успевает освободить ладошку и помчаться назад, с радостным криком:
— Игорь! Папа Игорь приехал!
Господи, слово папа коробит и бьет по нервам. Просила же Игоря не называть себя папой. Так какого черта мой сын кричит на всю улицу?! Получается, он за моей спиной разрешил Лёве так себя называть?
Быстро шагаю в из сторону и тут же сердце делает стремительный скачок: на небольшом расстоянии стоит черный внедорожник, а рядом с ним — Адам. И, судя по тому, как исказилось его лицо, он что-то знает.
Обреченно замираю, на секунду прикрыв глаза. Боже, за что?! Почему я не могу жить спокойно, без всяких трясок? Мало мне намечающихся проблем с Игорем, так еще и Адам явился. И я просто не представляю, что сейчас делать.
— Мама! Мама! Смотри! Новое лего! — сын трясет большой коробкой — Пойдем деду покажем!
— Покажем, сынок — глухо выдаю, чувствуя как колет затылок и между лопаток. Адам сверлит меня взглядом и мне страшно, что прямо сейчас он подойдет и скажет то, после чего все кардинально изменится. Игорь же, словно не замечая охватившего меня напряжения, вручает букет роз и, обняв меня за талию, целует в губы.
— Ты говорил что приедешь через три дня — быстро отстраняюсь. Мне хочется сбежать и спрятаться, наивно мечтая, что это поможет.
— Хотел сделать сюрприз. Я соскучился — лицо мужчины озаряет широкая улыбка — Ну что, занесем вещи и пойдем гулять? — он переводит взгляд с меня на Лёву — Может, сходим на аттракционы?
— Да! Да! — радостно скачет Лёвушка.
Но едва мы делаем шаг к подъезду, как нас останавливает окрик:
— Марин, постой — оборачиваюсь и вижу быстро идущего к нам Адама.
— Это кто? — почти рычит Игорь. Он смотрит на Адама, хмурит брови и переводит взгляд на Лёву. Боже, какой кошмар — Это ОН?
— Да — тихо выдыхаю, прекрасно понимая, что Игорь имел ввиду — Забери Лёву домой. Я с ним поговорю и вернусь.
— Уверена? Может лучше я останусь? — угрожающе делает шаг навстречу Адаму. Я кладу ладонь на грудь Игоря и умоляюще шепчу:
— Не сейчас. Пожалуйста, Игорь.
— Хорошо. Только недолго — недовольно соглашается и, подхватив Леву на руки, быстро уходит с ним в подъезд.
Адам останавливается напротив и недобрым взглядом провожает Игоря с сыном.
— Что тебе нужно? — сразу же иду в наступление.
— Поговорить — цедит сквозь зубы.
— О чем?
— Не прикидывайся дурочкой, тебе не идет — раздраженно бросает — Я жду объяснений.
— Я не обязана тебе ничего объяснять — зло выговариваю в ответ — И лучше тебе уйти.
— Это мой сын — рычит, наступая — И я имею право видеть его.
— Да что ты говоришь? — смеюсь, чуть запрокинув голову — У тебя есть куча отрицательных тестов, так с чего ты вдруг решил возомнить себя папашей? — намеренно употребляю более грубую форму — Уходи, Адам. Я не нужна была тебе беременная и не нужна сейчас. А ребенок — только мой. И, как ты уже услышал, у него есть отец.
Адам морщится, словно от боли. Я же испытываю мстительное удовольствие. Может, это и нехорошо, но мне сейчас плевать. Я взвинчена до предела и не собираюсь идти ни на какие уступки. Сына он решил признать, обалдеть. Вот так просто, без кучи тестов на отцовство, подошел и заявил что Лева его сын. Нет уж, будет бит своей же монетой.
Я разворачиваюсь чтоб уйти, но Адам останавливает, придерживая за руку:
— Мы поговорим — тихо, но угрожающе звучит.
— Убери руки — рычу в ответ.
— Хорошо, если пообещаешь не сбегать.
— Пообещаю? — смеюсь, разворачиваясь — С чего ты вообще взял, что я могу тебе что — то обещать? — он хмурится — Хотя, обещать могу точно — если еще раз тронешь меня — я вызову полицию.
— Не устраивай сцен. Давай отойдем — цедит сквозь зубы.
— Хорошо. Но это последний раз, когда я иду тебе на уступки — вздыхаю, соглашаясь. Пусть уже скажет что хочет и проваливает.
Мы отходим недалеко, и останавливаюсь, вопросительно вздергивая бровь:
— Слушаю.
— Тесты оказались подделкой.
Я хмыкаю, потому что мне сейчас всё равно. Отболело и прошло. Если тогда, я могла бы дать нам шанс, но он сам все испортил, то теперь не вижу в этом никакого смысла.
— И ты узнал об этом только сейчас. Что ж, поздравляю. Раз ты тогда так легко принял все на веру, усомнившись во мне, то значит именно этого и хотел. Ты не любил меня, Адам. Тебе было все равно, что станет со мной и с сыном. Тебя вполне устраивала собственная жизнь. Так что же изменилось сейчас?
— У меня есть сын. Это меняет абсолютно все.
— Нет, для меня — не меняет ничего.
— Пойми меня правильно: я должен был быть уверенным, что ребенок от меня. И я сделал тест. Ни один. Заказал еще три в разных клиниках. Что по твоему я должен был думать, когда все они показали отрицательный результат? Просто поставь себя на мое место и скажи — как поступила бы ты?
— Я? Ты смеешь спрашивать сейчас об этом меня?! Я любила тебя, Адам. Ты для меня был всем. И я никогда не опустилась бы до такого. Ты мог бы спросить у меня. Поговорить, объяснить. Но ты предпочел сделать тесты, ведь это единственный гарант правда. Но не учел того, что в твоем окружении есть гнилые люди. А может, ты и знал. Может ты именно этого и хотел. Наигрался и выставил меня вон, ткнув в лицо бумажками, против которых у меня было лишь мое слово. О, ты прекрасно мне дал понять, что больше не хочешь видеть меня. Спасибо, что разбил тогда мою единственную надежду. И после всего этого, ты хочешь, чтоб я тебя выслушала?
— Если ты о поцелуе, то он совершенно ничего не значил.
— Для тебя, может и ничего. Но для меня — он значил все. Ты мне прекрасно дал понять, что между нами все кончено. Именно в тот момент я решила уйти навсегда и не унижаться, доказывая тебе правду, которую слышать ты не хотел. Теперь уже поздно что — то менять.
— Знаю, но… Я прошу тебя дать мне шанс. У меня есть сын, он, как и я, имеет право знать правду. Ты хоть представляешь каково это: узнать что у тебя есть ребенок и услышать как он зовет другого папой? Разве это справедливо? Пусть ты и обижена на меня, но я прошу позволь мне общаться с сыном.
— Просишь? — хмыкаю — А если откажусь? Что ты сделаешь тогда?
— Надеюсь, мы все же сможем решить все цивилизованно. Я дам тебе время подумать. Очень тебя прошу — не руби все с горяча. Не повторяй моих ошибок. Сын не виноват, что между нами все так сложилось.
— Я подумаю, но сейчас я хочу уйти.
— Я позвоню тебе завтра — бросил мне вдогонку мужчина. Я же хмыкнула. Когда ему действительно надо, он из под земли достанет информацию. Вот и сейчас, мой новый номер телефона у него точно есть, хоть я его и не давала. Так же как не давала и адрес. Но разве его это остановило? Нет. И в этом кроется главная правда — я просто тогда не нужна была ему. Ни я, ни сын. А сейчас, зная что у него есть ребенок, он уже просто не может закрыть на это глаза. И раз так уверенно признает Леву своим сыном, значит у него на руках есть реальный тест, который подтверждает правду. Без документального подтверждения Адам никогда бы ко мне не сунулся отстаивать свою правду.