Его рот растянулся в ироничной улыбке. Она заметила и это.
— Напрасно вы смеетесь, — заметила девушка и надула свои алые губки. Вдруг в глазах ее блеснул озорной огонек.
— Будь вы поумнее, то сами бы учили меня веровать в Бога.
Теперь настала очередь обижаться Федору. Он отвел печальный взгляд в сторону, чтобы не смотреть в эти глубокие, как озера, глаза. Она почувствовала, что переборщила.
— Простите меня, я вовсе не хотела вас обидеть, я часто говорю всякие глупости, поэтому стараюсь больше молчать, — в ее голосе было столько раскаяния, сколько не было во всей жизни Федора. Это обстоятельство так тронуло юношу, что он чуть было не расплакался.
— Я еще совсем недавно в Господе, — тихо продолжала девушка, — поэтому не всегда делаю то, что хотела бы.
Федор отвернулся на случай, если непрошеная слеза предательски выкатится из глаз. Девушка, видимо, неверно истолковала этот жест и продолжила свои извинения.
— Я, правда, стараюсь, и скоро стану лучше. Господь каждый день изменяет меня, и это замечают все. Знаете, какая я была раньше? — она вздохнула.— Это хорошо, что вы не знаете.
Внезапно он повернулся к ней. Увидев в его глазах огонь, непонятной, испепеляющей силы чувство, она в страхе отпрянула. Федор смутился. Ее реакция обезоружила его. Он хмуро уставился в пол и произнес:
— Как вас звать?
— Таня, — словно во сне прошептала она.
— Вы удивлены, что я могу говорить?
— Да, — кивнула она головой.
— Мне приятно, что и я смог сделать вам приятный сюрприз.
— Почему же вы вчера со мной не говорили?
— Потому что вчера я еще не мог с вами разговаривать, — ответил он явно недовольный тем, что она задает такие вопросы.
— Но сегодня вы уже можете говорить?
— Да, — мрачно ответил он и нахмурился.
— Ну что ж, это сделает нашу встречу интересней,— удовлетворенно заключила она и стала рыться в своем пакете. На свет появилась уже знакомая Федору книжка, банан и литровая банка варенья.
—- Вот, — важно указала она на банку, — бабушка вам передала. Это клубника с ее участка.
— А банан тоже оттуда? — попытался сострить Федор.
— Нет, банан я купила по дороге, — не замечая подвоха, просто ответила Таня. — Я не поехала на автобусе и сэкономила вам на банан.
От этих слов Федор покраснел до ушей. Ему уже давно не было так стыдно.
Девушка опять истолковала это по-своему.
— Почему вы меня так смущаетесь? У меня уже такое чувство, что мы с вами давно знакомы, а вы все еще стесняетесь.
— Вы, кажется, хотели почитать мне Библию? — решил переменить он тему разговора.
Она, довольная таким вниманием к Слову Божьему, с готовностью открыла Евангелие на той странице, где они закончили читать вчера, и, сделав небольшую паузу, приступила к чтению.
Сегодня Федор не только слушал. Сегодня он восхищался чтицей. Он любовался ее длинными ресницами, которые трогательно вздрагивали над белой бумагой страниц; ее бледно-розовые губы выразительно проговаривали каждое слово, а тонкие темные брови то удивленно поднимались, то хмурились в зависимости от того, что происходило на страницах Библии. Он ловил себя на мысли, что любуется ею, и краснел, как мальчишка. Федор заставлял себя смотреть в потолок, чтобы она случайно не заметила его взгляда. Да, он боялся напугать ее, боялся, что она не придет больше. Но как только он отвлекался на какую-то интересную деталь, то сразу же забывал про самоконтроль и вновь следил за ее изящной рукой, переворачивающей страничку, за ее глазами или губами. Сегодня ему не хватало сосредоточенности, чтобы следовать тому, что читала ему Таня. Он то и дело отвлекался на что-то, о чем-то начинал мечтать, а когда возвращался в реальность, с трудом собирался с мыслями, чтобы через несколько мгновений опять потерять связь с происходящим.
Когда Таня ушла, она оставила частичку себя на тумбочке.- Это была ее Библия. Никто теперь не сможет сказать точно, было ли это сделано случайно или намеренно. В сущности, это не столь важно, ведь наше будущее более подвержено влиянию факта, нежели мотива. Возможно, это происходит потому, что все истинные мотивы и причины знает только Бог, а нам, людям, остаются лишь факты, и это печально, потому что первое всегда интересней и красочней второго.
Утро следующего дня было каторгой для дежурной медсестры. Первое, что спозаранку потребовал Федор, — завтрак. Он съел банан, отведал варенья, нашел все это превосходным и решил не ограничиваться только фруктами. Сестре пришлось греть куриный бульон, а потом в течение сорока минут кормить больного и переодевать его, потому что он, конечно же, весь испачкался жирным бульоном, так как отвык уже от кормления с ложечки.