Эти слова громом ударили в голову юноши. Он был так потрясен этой неожиданностью, что до боли сжал в руке заветный клочок бумаги. Прежде чем Федор понял, что произошло, он уже трясущимися пальцами разворачивал записку. Ровным красивым почерком было написано:
«Мир тебе, мой дорогой друг!
Я пишу это письмо в воскресенье, но не знаю, когда ты его получишь, потому что нет человека, который мог бы передать его тебе.
Я заболела, и меня положили в больницу. Говорят, что у меня пневмония. Но это не страшно, поэтому тебе не стоит переживать за меня. Через пару недель меня выпишут, и я снова приду навестить тебя. Не скучай!
Пусть Бог благословит тебя!
Р.S: Пусть моя Библия пока побудет у тебя. Только, пожалуйста, не отдавай ее никому, она мне очень дорога. Таня».
Он уронил письмо на живот и уставился на свои руки. Они двигались очень даже неплохо. Он сжал пальцы в кулаки, разжал их, и слезы радости побежали по его щекам. Федор поднимал и опускал руки, брал и снова клал на тумбочку Библию. Никогда в жизни эти простые движения не доставляли ему столько счастья.
А еще он думал о своем друге, который, как и он, сейчас лежит в больнице, но непременно выздоравливает, и они скоро увидятся.
— Арсений Иванович, — как-то особенно официально начал доктор, — я должен вас обрадовать, к вашему сыну частично вернулись двигательные способности. Вероятнее всего, что вскоре его руки будут функционировать, как и до трагедии. Да, надо признать, что в моей практике подобного случая еще не было. Такое мог сделать только ваш Бог. И если это так, то вам надо еще усерднее молиться. Пока, к сожалению, он не может передвигаться, но ведь всего несколько дней назад он не мог двигать и руками.
Арсений Иванович стоял бледный, но чувство радости и благодарности Богу переполняло его сердце. Слова доктора были словно музыка для его ушей. Он думал о том, как обрадуется Екатерина Андреевна.
Два года спустя в небольшой сельской евангельской церкви были гости из города. Молодой человек в инвалидной коляске рассказывал свое свидетельство. Его история была потрясающа, и поэтому все, от мала до велика, слушали его, затаив дыхание. Он поведал людям все, о чем уже знает мой дорогой читатель, и завершил свою речь такими словами: «Когда-то я имел глупость заявить, что церковь — это место для стариков и инвалидов. Бог настолько любил меня, что принял мои условия и сделал инвалидом. Если бы не Его своевременное вмешательство, я бы уже давно сгнил в этой помойной яме, именуемой миром. Но Он дал мне все для счастья: прекрасную жену, добрых друзей и замечательное служение. И сегодня я призываю вас: придите к Господу своими ногами, поднимите к небу здоровые руки, прочитайте Библию видящими глазами.
Да благословит всех вас Господь. Аминь».
Молодая симпатичная женщина в белой косынке аккуратно свезла его со сцены. Зал утопал в тишине. Люди провожали Федора задумчивыми взглядами, размышляя о своих отношениях с БОГОМ.
Цена спокойной совести
— Рикардо! Рикардо-о! — донеслось с улицы сквозь приоткрытое окно.
Рик приоткрыл тяжелые веки, прислушался. Затем, сонно промычав что-то себе под нос, отвернулся к прохладной стене и натянул на голову одеяло.
— Ри-кар-до!!! — не унимался голос.
Рик откинул одеяло и сел на кровати. С минуту он просидел в сонном раздумье, а затем накинул на плечи просторную рубаху и быстро подошел к окну.
— Ну, наконец-то! — воскликнул кто-то из-за деревьев. — Сколько можно тут надрываться?!
— Что тебе нужно, Мартино, в такой ранний час? Приземистый, полноватый юнец несколько неуклюже вышел из тени деревьев и с недоумением уставился на взъерошенного, недовольного друга.
— Ты слушал, что приехал цирк?
— Когда?
— Сегодня ночью.
— Как я мог слышать, когда я спал? — раздраженно буркнул Рикардо.
— Сегодня после обеда будет первое представление. Пойдешь?
— Какой цирк, Мартино! Ты в своем уме? Сегодня последняя исповедь года, потом причастие, надо подготовиться.
— Исповедь вечером, еще успеем помолиться, поразмышлять... Не будь же ты лучше всех, сегодня полгорода будет на представлении.
Рикардо немного замялся и через секунду ответил:
— Ладно, посмотрим... Я еще подумаю.
Он плотно затворил окно и скрылся за занавеской.
В этот день за обедом отец долго молился и благодарил Христа за благословения этого года. Когда приступили к еде, за окном послышался шум тяжелых телег и веселая музыка. Вся семья уже знала, что это заезжие циркачи возвещают о своем прибытии.