— В нашем маленьком городке не нужно делать так много шума, чтобы о тебе узнали все, — заметил отец и, удовлетворенно хмыкнув, отправил в рот очередной кусок говядины. — Утром сосед рассказал мне об этом цирке занятные вещи, будто бы шут этой труппы самый ужасный урод Италии. Стоит посетить представление только ради того, чтобы увидеть это диво.
— Не кажется ли тебе, отец, что такие представления могут испортить предпасхальное настроение? — вкрадчиво произнес Рикардо, не отрывая глаз от своей тарелки.
— Одно другому не мешает, — раздраженно рявкнул отец и добавил: — А слишком впечатлительных мы оставим дома.
Рикардо сделал вид, что не расслышал последних слов, и погрузился в свои размышления, не обращая внимания на дальнейший разговор за столом. «В самом деле, — думал он, — веселье никогда не вредит человеку, а «унылый дух сушит кости». Почему, когда нам хочется чего-то, мы всегда должны отказывать себе в удовольствии? Там, где нет греха, нет и осуждения. Поэтому отец прав, когда считает, что я слишком часто полагаюсь на свои чувства. Мне нужно быть более рассудительным, как и подобает мужчине в семнадцать лет».
В два часа пополудни Рикардо, веселый и счастливый, уже приближался к дому своей любимой девушки. Густые заросли перед домом великодушно приняли его под свою защиту, укрывая от жаркого солнца. Он подошел к двери и дернул за шнурок. За дверью мелодично пропел колокольчик. В окне мелькнуло дорогое личико Виолы, вскоре брякнул замок, и дверь гостеприимно отворилась. Виола пропустила Рика в прихожую, украдкой выглянула за двери и бесшумно затворила ее.
— Только тише, — зашептала она на ухо юноше, — бабушка спит. Ее оставили сторожить меня, чтобы я не пошла на представление. Я ей долго читала, чтобы усыпить. Она всегда засыпает, когда я ей читаю.
— Так ты не пойдешь на площадь?! — с неожиданной для себя радостью воскликнул Рик. — Я останусь с тобой, и мы прекрасно проведем время.
— Нет, что ты! — ответила Виола и слегка отстранилась от парня, чтобы лучше видеть его лицо в полумраке прихожей. — Ко мне приходил Мартино. Он сказал, что все пойдут на представление, и ты тоже. Я подумала, что пока моих родителей нет дома, смогу незаметно отлучиться на пару часиков и пойти с тобой. Разве ты не хочешь? — она немного озабоченно посмотрела ему в глаза.
— Нет, все нормально. Я с удовольствием пойду,— успокоил он ее, и через несколько минут они уже быстро шагали по направлению к площади, откуда доносились звуки музыки и гул собравшихся людей.
Площадь была уже забита до отказа. Разношерстная толпа волновалась и шумела. Временами раздавалась ругань, а кое-где вспыхивали мелкие потасовки, когда кто-то особенно дерзкий пытался пробиться в первые ряды. Среди площади возвышался грубо сколоченный амфитеатр. Вход туда был строго за деньги, и несколько мужчин могучего телосложения оттесняли толпящуюся у входа нищету. Молодая пара обошла площадь по периметру и оказалась у платного входа.
На трибунах было поспокойней. Солидные горожане, по большей части семьями, располагались на удобных местах. Несколько разодетых подростков с напыщенным выражением на юных лицах неумело подражали взрослым, шепотом переговариваясь между собой.
Свободные места еще заполнялись, поэтому само зрелище должно было начаться немного позже. Чтобы занять пришедшую публику, полураздетая женщина гарцевала по арене на прекрасной вороной лошади, исполняя всевозможные акробатические элементы.
Представление началось неожиданным появлением большой группы жонглеров. Зрелище сразу же захватило внимание публики. Один номер сменялся другим, поражая зрителей своей неповторимостью. Восхищенный Рикардо даже забыл о своей девушке и вместе с остальными восторженно вскрикивал и надрывался, вызывая артистов на бис.
Время шло, и все уже порядком утомились от шума и эмоций. Внимание публики стало ослабевать, когда был объявлен последний номер, которого все с нетерпением ждали. На арену вышли двое ряженых в пестрых одеждах, высоких и коренастых мужчин. Они некоторое время шныряли по арене, как будто в поисках чего-то, веселя неуклюжими движениями разгоряченный люд. Но так как их поиски, по-видимому, не дали ожидаемых результатов, то они в негодовании ринулись за ширму и выволокли из-за нее маленького человечка. Карлик плакал, кричал и сопротивлялся, пытаясь вырвать свои спутанные волосы из цепких пальцев одного громилы. Изодранная в лохмотья, грязная одежда едва прикрывала его щуплое тельце. Зрелище было настолько забавным, что вся публика пришла в неописуемый восторг, ряды наполнились свистом и улюлюканьем. Представление продолжалось.