— В холодных зонах людишкам можно не беспокоиться по поводу безопасности, — суккуб словно прочитала мысли Вероники, — зимние Высшие не терпят суету в своих владениях, поэтому наших здесь почти не бывает. Конечно, замёрзнуть можно или на утбурдов наткнуться, но тем на людей плевать. Да и самому хозяину чаще всего тоже.
— А кто местный хозяин?
— Не знаю. Холод многие любят.
— Так. — Ника продолжала сверлить взглядом мужчин. — Теперь объясни, почему они меня не видят и спокойно проходят сквозь предметы.
— Серьёзно?! Ты это серьёзно, что ли? Я похожа на учительницу?
— Хочешь освободиться? Тогда не выделывайся.
— Да что ты можешь, — вновь погрустнела суккуб. — Если бы колдунья, пусть даже и неинициированная, а так…
— Разберёмся. Выкладывай.
— Ну… Хорошо. Делать всё равно пока нечего. Короче говоря, именно из-за этого я тебя за ведьму приняла, — наставительным тоном сказала суккуб. — Знаешь, что здесь всегда два пласта реальности?
— Слышала что-то такое. Колдуны могут переключаться с одного на другой, люди видят только один. Про нечисть не знаю.
— Ага. Мы сразу в двух, если можно так сказать. Хотя, наверное, нельзя. Так-то в одном, но при желании видим и второй. Ой, не знаю, как объяснить! Люди воспринимают только фальшивый, если амулета специального нет. А если есть, их переключает на настоящий. У тебя, как я понимаю, никаких магических вещиц нет?
— Не-а.
— А ты не умирала недавно? В смысле, была на грани перехода? Конкретно здесь, в этой зоне.
Молотова задумалась и чуть было не решила, что нечисть ошибается. А потом вспомнила жуткую усталость и желание поспать прямо перед тем, как в поле зрения появилось это присыпанное снегом здание. Только сейчас до неё дошло, что это могли быть предвестники «лёгкой смерти» от холода. Подробности девушка озвучивать не стала, лишь коротко сказала:
— Было кое-что.
— Во-о-от, — протянула суккуб и полным эротичности жестом оправила майку, но больше на Нику её чары не действовали. — Об этом я и говорю. Ты чуть не умерла, Вырай принял тебя за свою и стёр фальшь. А эти, — презрительно кивнула нечистая в сторону камина, — до сих пор во власти иллюзии. Вы в разных пластах, вот и не можете взаимодействовать.
— Всё равно не понимаю, — нахмурилась Молотова. — Костёр-то они явно видят, а его я разожгла, в своём, так сказать, пласте.
Длинноволосый мужчина громко захрапел. Суккуб убаюкивающим голосом принялась объяснять:
— Вода — как жидкая, так и застывшая, воздух — как лёгкий ветерок, так и ураган, земля — как вязкое болото, так и песчаная пустыня… всё это находится сразу в двух реальностях. Нет, оно, конечно, может внешне отличаться — например, кристально чистая вода на самом деле кровавая лужа, или грязная лесная дорога притворяется асфальтированным шоссе, но суть, я надеюсь, ты уловила. Стихия всегда одна. Ну, почти. В Вырае всякое бывает.
— Я тебя про огонь спрашивала.
Нечисть закатила кошачьи глазки:
— Ну ты и тугодумка. Говорю же — стихия! Огонь — самая разрушительная, мощная, текучая и при этом неизменная. Ребятушки сквозь метель разглядели костёр. Понимаешь, дорогая? Для тебя это камин и небольшой огонёк, а для них — здоровенная горящая куча дров.
— Допустим. Но ведь я внизу, в здании. Снаружи только крыша торчала, а здесь метра четыре высота потолка. Для них здесь что?
— Пещера, — хихикнула суккуб, — огромная пещера под снегом. И в центре — очаг, вокруг которого мягкие шкуры разбросаны. Они на них и улеглись.
— В принципе, понятно.
Молотова встала, обогнула столы, подошла к камину и задумчиво уставилась на людей.
Освобождение нечисти из плена вряд ли было хорошим поступком. В конце концов, суккуб могла вернуться к хозяину, подлечить крылья и снова заняться развращением мужчин, а заодно, как выяснилось, и женщин. Но не это самое страшное — сколько человек после смерти не обрели покой, а оказались во власти могущественного Высшего лишь из-за любви к экзотическому сексу? Да и эта четвёрка, лишившись безотказного, пусть и потустороннего тела, скорее всего снова начнёт мучить какую-нибудь несчастную человеческую женщину. А насильников Вероника люто ненавидела.
Но женщину ещё найти нужно. Таких, как сама Молотова, бесстрашных одиночек, встретить очень сложно — постоянно подвергать жизнь опасности не всякий мужчина решится, что уж говорить о слабом поле. Большинство женщин живёт на одном месте, покидая человеческую территорию лишь под давлением обстоятельств, и чаще всего в обществе других людей. Конечно, кое-где не брезгуют продавать девушек в рабство, но на такое поселение ещё наткнуться нужно. Четвёрку охочих до удовольствий путешественников нельзя назвать полноценным боевым отрядом, так что экспроприировать кого-нибудь в месте, где не забыли про порядочность и мораль, они вряд ли смогут. Скорее их убьют разгневанные мужья, братья и отцы.