– Может, на него Зелёных наслать? – предложила Лариса.
– Насылали. Ему их митинги как слону дробина. Очень ловко он умеет всем неугодным рты затыкать. Не сам, конечно. Люди его. Ему-то надо образ беречь. Дядька тот, ну, что опером был, говорит, у Шубина разруливает всё некий Миллер. То ли он его правая рука, то ли начальник службы безопасности, то ли всё вместе. Но, короче, все проблемы устраняет он. Причём быстро и эффективно. Пару раз у Шубина возникали какие-то тёрки среди себе подобных, таких же акул. Ну и те слились в итоге. А ведь очень серьезные люди были.
– Что ещё за Миллер?
– Вот про него ничего найти не удалось, – вздохнул Павлик. – Он себя никак не афиширует. Такой, в общем, серый кардинал.
– Но хоть что-то про него известно? Ладно, фоток нет, но кто он, откуда? Молодой, старый? Миллер – это кличка или фамилия?
– Да ничего про него неизвестно. Дядька единственное сказал, что не судим, не привлекался, нигде не фигурировал. Но те, кто с ним сталкивался, предпочитают об этом забыть навсегда.
– Бандюган, наверное, – изрекла Лариса. – Какой-нибудь рецидивист.
– Господи, час от часу нелегче, – озадачилась я.
Одно дело приструнить заворовавшегося предпринимателя и совсем другое – ввязываться в войну с криминалом, пусть даже информационную войну. Но как теперь отступать?
– Не кажется вам, что зря мы это затеяли? – осторожно спросила я.
– Нет! Не кажется! – хором возмутились ребята. – Да вы что?!
– Но если всё так, как Паша говорит, то это попросту опасно. Понимаете?
– Мария Алексеевна, вы же говорили, что худший враг, с которым сталкивается журналист, – это интеллектуальная трусость.
– Не я, а Оруэлл, – вяло поправила я.
Мы препирались до хрипоты, но ребята мои доводы попросту не слышали. Максималисты-нонконформисты, чтоб их… Но какая ж я дура была, что так опрометчиво вовлекла их в эту историю!
– Если вы боитесь, Мария Алексеевна, то можете не участвовать. Мы сами! – холодно изрёк Алишеров.
– Что – сами? – не удержалась я от снисходительного тона и тут же пожалела. И правда, зачем я так? Сама их завела, растравила, а теперь на попятную.
– Всё сами. Кое-какой опыт имеется, – Алишеров взирал на меня, как на предательницу. – Петицию на имя губернатора, главного эколога и президента создадим. Статьи во все интернет издания направим. Ролики смонтируем и по всем пабликам разошлём, по всем соцсетям волну поднимем... Ну, не мне вам рассказывать про вирусный маркетинг.
Вот ещё не хватало их самодеятельности!
– Я не за себя боюсь, за вас. И отвечаю за вас.
– Мы тут все совершеннолетние и сами за себя отвечаем, – запальчиво ответили они.
– Хорошо, но никаких «сами», – твёрдо сказала я. – Ваши имена и лица нигде не должны фигурировать.
– Я лично не привык прятаться за спины женщин, – гордо заявил Алишеров.
– Молодец, похвально. Вот закончишь универ и можешь хоть кидаться на амбразуру. Но пока я – ваш преподаватель, я за вас отвечаю. В конце концов, я руководитель кружка, и вы обязаны меня слушать. Если нет, то, к моему сожалению, кружок наш прекращает своё существование.
Ребята ещё немного побурчали, повозмущались, но уступили. Обещали слушаться и не лезть на рожон. Они ушли, а у меня на душе осело тягостное предчувствие…
Глава 5
Октябрь уходил, унося с собой багрец, золото и последние тёплые дни. В воздухе уже стоял запах скорой зимы. И точно – первого ноября, как по расписанию, выпал снег.
А в сети потихоньку набирало обороты наше воззвание против сурьмяного завода. За неделю петицию подписало несколько сотен тысяч человек, а ролики получили ещё больший отклик. Это нас, конечно, здорово вдохновляло на новые тактические шаги. Меня пока ещё мариновали на больничном, так что свободного времени хватало на всё. И дурное предчувствие отпустило. Ведь нас уже не тринадцать, нас уже сотни тысяч, неравнодушных и активных…
Борьбу с Шубиным, правда, то и дело приходилось совмещать с делами менее высокими – написанием рекламных статей. С единственным зрячим глазом это выходило медленно и неудобно. Но что поделать? Даже если строго экономить, список самого необходимого всё равно немаленький: квартплата, лекарства, еда, телефон-интернет и всякое по мелочи.
Закончив очередной пиар-заказ, я прошлёпала на кухню. Нестерпимо хотелось кофе. Но в моих закромах не оказалось даже быстрорастворимого. Когда выпила? Даже не заметила. Пришлось выползать из зоны комфорта и тащиться в ближайший супермаркет.